В.А. Анфилов

Командующий войсками Московского военного округа генерал армии И.В. Тюленев выступил с докладом на тему: "Характер современ- [156} ной оборонительной операции". Прежде всего, он указал, что эта тема является "весьма актуальной", и в то же время "этот вопрос, отражающий одну из основных форм ведения войны, нигде не освещен в полном его объеме". Оборона, заметил докладчик, явится необходимой формой боевых действий на отдельных второстепенных направлениях в силу экономии общих сил для наступательного действия и изготовления для удара.

В подкрепление своих доводов Тюленев сослался на "мудрые" указания по этому вопросу самого Сталина: "В статье "Ответ товарищам колхозникам" товарищ Сталин писал, что... наступление без закрепления завоеванных позиций есть наступление, обреченное на провал. Когда может быть наступление успешным, скажем, в области военного дела? Когда люди не ограничиваются огульным продвижением вперед,.а стараются вместе с тем закрепить захваченные позиции, перегруппировать свои силы сообразно с изменившейся обстановкой, подтянуть тылы, подвести резервы. Для чего все это нужно? Для того, чтобы гарантировать себя от неожиданностей, ликвидировать отдельные прорывы, от которых не гарантировано ни одно наступление, и подготовить, таким образом, полную ликвидацию врага. Ошибка польских войск в 1920 году, если взять только военную сторону дела, состояла в том, что они пренебрегли этим правилом. Этим, между прочим, и объясняется, что докатившись огулом до Киева, они вынуждены были потом, также огулом, откатиться до Варшавы. Ошибка советских войск в 1920 г., если взять опять-таки только военную сторону дела, состояла в том, что они повторили ошибку поляков при своем наступлении на Варшаву" .

"Конечно, в свете разоблаченных предательских фактов, - не преминул Тюленев облить грязью так называемых "фашистских наймитов", - мы знаем, что не малую, а весьма большую роль в этом отношении сыграла контрреволюция иуды Троцкого, Тухачевского и других мерзавцев". Справедливости ради надо заметить, что главным виновником поражения войск Западного фронта в советско-польской войне 1920 г. были Егоров и Сталин, не выполнившие указания Главкома С.С. Каменева о переброске 1-й конной армии Буденного с Юго-Западного фронта на Западный.(От авторов сайта: фраза построена так, что человеку, не знакомому с историей Гражданской войны - а это сполошь и рядом - только и остается верить или не верить)

Общей целью оборонительной операции, указал докладчик, является поражение противника. Частные цели при этом: [157] 1. Экономия сил на одном более широком участке общего фронта, чтобы организовать главный удар на решающем направлении.
2. Выигрыш времени для группировки сил и нанесение решающего удара на главном направлении.
3. Прикрытие жизненно важных государственных, политических и экономических центров.

"Оборонительная операция, - подчеркнул Тюленев, - должна быть проникнута величайшим духом активности, вытекающей из основной цели - нанести поражение противнику, навязать ему свою волю. Ярким примером такой оборонительной операции является оборона Царицына, которой руководил великий Сталин".

Как раз наоборот, эта операция явилась примером дезорганизации и произвола со стороны члена РВС Северо-Кавказского фронта Сталина и командующего 10-й армией Ворошилова. (Авторы сайта: - смотри наше замечание выше)

"Пассивная оборона, - продолжал он, - смерти подобна, учил нас т. Ленин и учит т. Сталин. Отсюда - каждая оборонительная операция должна таить в себе элементы наступления и в конечном счете перерастать в свою противоположность, т.е. наступление для окончательного поражения противника".

В заключение Тюленев поставил вопрос о создании противотанковых артиллерийских частей резерва Главного командования. Именно на основе его предложения вскоре было принято решение о формировании истрсбительно-противотанковых бригад (ИПТАБр) РГК.

Выступив по докладу Тюленева, генерал Климовских поставил вопрос о внезапности в обороне. "Мне думается, вспоминая доклад генерала армии Жукова по наступательной операции, когда силой внезапности решалась операция на Халхин-Голе, - сказал он, - что в обороне эта внезапность, пожалуй, получает еще большее значение. Это положение, высказанное т. Жуковым, заставило меня вчера еще раз тщательно и внимательно пересмотреть, что мы в этом отношении имеем, и действительно, у Клаузевица я нашел, что "...внезапность лежит более или менее в основе всех предприятий, ибо без нее численное превосходство на решительном пункте, собственно, является немыслимым". На нее Клаузевиц смотрел, как на самостоятельный принцип, дающий моральное воздействие. "В тех случаях, когда внезапность достигается в высокой степени, последствиями ее является смятение и упадок духа противника". Дальше он добавляет: "Здесь, собственно, речь идет не о внезапном нападении, которое относится к тактике, но о стремлении вообще застать своими мероприятиями противника врасплох, а в особенности поразить [158] его внезапностью распределения наших сил, что в одинаковой мере мыслимо и при обороне, а в обороне тактической играет особенно важную роль"".

Внезапность, продолжал Климовских, порождает эффективность действия войск, она увеличивает силу удара и приводит к крупным результатам, тем более что состояние производственных возможностей сегодняшнего дня, современная техника способны дать и уже давали новые средства борьбы, которые будучи применены в массовом масштабе, позволяют рассчитывать на еще большую внезапность и эффективность действий. "Достичь внезапности, - заключил он, - конечно, не легко, но опыт войны, образцы лучших мастеров военного дела говорят за то, что к ней стремились и многого добились. Достаточно вспомнить Суворова. Его - "удивить и победить", "быстрота и внезапность заменят число" - правила, которыми Суворов добивался победы... Мне представляется, что упор в обороне на внезапность должен быть применен в достаточной полноте. Отскоки, выжидание, ввод в действие новых или хорошо забытых старых средств борьбы в этом отношении даст значительное превосходство обороняющимся".

Командующий Ленинградским военным округом генерал-лейтенант М.П. Кирпонос поставил на обсуждение вопрос о контрподготовке в оборонительной операции, какую советские войска провели впоследствии в Курской битве 1943 г. "Этот вопрос, - сказал он, - играет исключительно большую роль. Обороняющийся должен обязательно располагать авиацией и дальнобойной артиллерией, чтобы обрушиться на наступающего, когда еще он только подходит к нашей зоне заграждения... и наносит ему поражение, изматывая противника материально и морально и тем самым подготовляя разгром его перед передним краем основной оборонительной полосы. Кроме того, обороняющийся должен подготовить проведение контрподготовки в период, когда наступающий будет готовиться к проведению артподготовки и к атаке. В этих условиях обороняющийся должен будет обрушиться своим артиллерийским огнем, минометами и авиацией по огневым артпозициям и наблюдательным пунктам противника, а также и по его пехоте, занимающей исходное положение для атаки".

Согласно поговорке "У кого что болит, тот про то и говорит", генерал-инспектор кавалерии Красной Армии, бывший командир дивизии в [159] Конной армии Буденного, исполнявший обязанности командующего 2-й Конной армии в годы Гражданской войны генерал-полковник О.И. Городовиков говорил о роли кавалерии в обороне. "Инспекция кавалерии, - заявил он, - в данный момент разрабатывает использование крупных соединений конницы в современной войне, поэтому я хотел коротко остановиться, как представляется возможность приспособить крупную конницу к операциям обороны. Современная оборона принимает все меры не допустить проникновения в глубину обороны противника: такими возможностями, мы считаем, располагают танковые и моторизованные части и крупные кавалерийские силы со стороны наступающего и в глубине постоянной зоны заграждения системы противотанковых районов, задерживает, расстраивает прорвавшегося в глубину подвижного противника. Специально предназначенные подвижные фронтовые или армейские танковые корпуса, усиленные моточастями и кавалерийскими соединениями, во взаимодействии должны уничтожить прорвавшиеся подвижные рода войск противника".

Если в западных армиях роль кавалерии была сведена по существу на нет, у нас, как явствует из выступлений Городовивдва, Буденного и других, ей продолжают отводить видное место. Влияние ворошиловского взгляда продолжает жить.

Интересную мысль высказал начальник Военной академии им. М.В. Фрунзе генерал-лейтенант М.С. Хозин. "Инженерное оборудование армейского района обороны вытекает из оперативного замысла, - сказал он, - и является как бы инженерным выражением этого замысла. Попытка оторвать инженерное оборудование от оперативного замысла, усиливать местность независимо от задач, которые будут решаться на этой местности, будет наподобие того, что вы пришиваете кафтан к пуговице, а не делаете обратное. В русской армии в 1914-1918 гг. такой подход к инженерному оборудованию местности привел к такому положению, когда войска, переходя к обороне, вынуждены были обороняться на заранее оборудованных позициях, тактически неудобных, по инженерно-техническому оборудованию плохо подготовленных".

Забегая вперед, укажем, что это напоминание было не лишним. Подобные случаи в 1941 г. были частыми. А почему напоминание? Потому что эта мысль не нова. Еще за сто лет до этого выдающийся русский военный инженер А.З. Теляковский в труде "Фортификация", удостоенном Демидовской премии, показывая органическую связь фортификации с [160] тактикой и стратегией, сформулировал эту идею в противоположность взглядам французского маршала Вобана, господствовавшим тогда в Западной Европе.

Заместитель генерал-инспектора артиллерии генерал-майор артиллерии Л.А. Говоров сформулировал те принципы организации и ведения обороны, которые он в годы Великой Отечественной войны блестяще реализовал при обороне Ленинграда. "Сила современной обороны, - заключил будущий Маршал Советского Союза, - 1) в мощи огневого тактического фронта обороны, 2) в силе инженерных оборонных сооружений и препятствий, обеспечивающих устойчивость и эффективность огневого тактического фронта обороны и 3) в маневре подвижных оперативных резервов".

Смелым по тому времени, если учесть, что на совещании присутствовали постоянно А.А. Жданов и Г.М. Маленков, которые информировали Сталина о его ходе, было выступление начальника штаба Московского военного округа генерал-лейтенанта В.Д. Соколовского, заявившего, что "нельзя оборону рассматривать только под углом зрения защиты самой местности, что, к сожалению, у нас очень часто имеет место. Именно упорство боя заключается не в удержании каждой пяди земли, как говорится, каждого вершка земли. Должна быть тактическая гибкость обороны, целеустремленность ее должна сводиться не к удержанию каждой пяди земли, каждого вершка, а к нанесению максимально больших потерь противнику, используя и опираясь на местность, на инженерные сооружения"1. Оборонительное сражение, умело организованное на всю глубину обороны армии, должно морально и материально истощить противника, обескровить его и создать благоприятные условия для перехода в контрнаступление, твердо и уверенно заявил он.

Полагали, как рассказывал мне маршал Жуков в 1965 г., что это выступление с точки зрения политической будет неправильно истолковано и на него последует резкая реакция Сталина. Но опасения оказались напрасными.

Нелогично, но факт, что доклад об "Использовании механизированных соединений в современной наступательной операции и вводе механизированного корпуса в прорыв" рассматривался после доклада о характере оборонительной, а не наступательной операции.

Сделал этот доклад считавшийся специалистом в этом деле командующий войсками Западного особого военного округа генерал-полков- [161] ник танковых войск Д.Г. Павлов, до недавнего времени занимавший должность начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии. "В настоящее время, - сказал он, - на основе опыта и у нас, и в иностранных армиях нет сомнения в том, что механизированные войска в их массе, в их настоящем техническом состоянии способны решить самостоятельно крупные оперативные задачи, развивая этот успех в стратегический".

Павлов проанализировал опыт применения танков немцами в Западной Европе. Операция в Северной Франции, указал он, началась прорывом линии Вейгана, состоящей из полевых оборонительных, наспех построенных сооружений. Подвижные группы, всего три (Гудериана, Гота и Клейста), в тесном взаимодействии с пехотой проникли в расположение французских войск на глубину 507 км. Всего участвовало при прорыве около 2000 танков или до 50 процентов всех танков, сосредоточенных на фронте. Только после прорыва линии Вейгана подвижные группы были брошены в прорыв и, опережая отходившие французские войска на реки Сена и Луара, не дали французам организовать на них оборону. Величина суточных переходов в этот период составляла 50-60 км, доходя в некоторые дни для отдельных групп до 100 км в сутки. За период с 5 по 22 июля, т.е. за 18 дней наступления немецкой армии механизированными частями, французская армия не была способна оказывать существенного сопротивления.

По иронии судьбы, аналогичные действия двух немецких танковых групп (Гота и Гудериана) Павлову пришлось испытать на себе в июне 1941 г.

"При освобождении западных областей Белоруссии и Украины в 1939 году с нашей стороны участвовало 16 танковых и 2 мотострелковых бригады, - продолжал докладчик. -- Все они, как правило, действовали самостоятельно в отрыве от стрелковых войск, имея в отдельных случаях до батальона пехоты, посаженной на танки. Танковые бригады за время операции против поляков прошли от 600 до 1000 км, а среднесуточные переходы были от 50 до 100 км. Выдвижение танковых бригад вперед парализовало всякое организованное сопротивление со стороны поляков и дало возможность нашей армии в кратчайшее время выполнить поставленную задачу".

В обсуждении доклада Павлова первым выступил Буденный, как и ранее, его в первую очередь интересовали вопросы применения в бою и [162] операции конницы. Он осудил тех, кто отрицал ее значение. "Когда речь шла о коннице, - возмущался он, - то говорили, что, мол, де, конница теперь отжила свой век, и она больше не нужна в современной войне. Этот вопрос дебатировали I-2 года и потом решили, что все-таки авиация не враг конницы, она может ее поддерживать и что они могут совместно действовать. (Врагом конницы, вопреки суждениям Буденного, считали не свою авиацию, а противника.) Затем появились танкетки. Тут появляется мнение, что танкетки это враг конницы, они обязательно ее уничтожат. Теория Фуллера вклинилась в мозги некоторым людям нашей армии, а потом отказались и от этого".

Плохо, что она не "вклинилась" в мозги самого Буденного до самой его смерти. Ведь если бы это произошло в 1940 г., то он не стал бы вместе с танками в состав эшелона развития прорыва включать "конные соединения". "Допустим, -- говорил он, - в прорыв брошен мехкорпус, затем брошен кавкорпус и, наконец, корпус мотопехоты. Кто их будет объединять?.. Мне кажется, что мы должны сейчас не рассуждать, а делать. Конница у нас есть, мотопехота есть, танки есть, мехкорпуса есть, авиация также есть... Мы должны объединить все подвижные рода войск: авиацию, конницу, танки, мотомехчасти. Их нужно не бросать для того, чтобы затыкать дыры, как раньше затыкали подвижными родами войск... Мне кажется, что командир кавалерийского корпуса, командир мехкорпуса, командир мотокорпуса или дивизии обязательно должны понимать друг друга".

Все это свидетельствует о консерватизме и косности взглядов Буденного и его соратников по Гражданской войне, от практики которой они так и не смогли оторваться даже в условиях, когда в воздухе господствовал самолет, а на земле -- танк. (Авторы сайта: А как же конно-механизированные группы 1944-го, успешно действовавшие в составе Украинских фронтов в 1944-м в Румынии, Венгрии? )

В обсуждении доклада Павлова принял участие командир 3-го механизированного корпуса генерал-лейтенант А.И. Еременко. По поводу своего выступления, будучи уже Маршалом Советского Союза, в 1964 г. он написал: "Характерно, что ни Жуков, отказавшийся от заключительного слова, ни нарком обороны маршал С.К. Тимошенко ни слова не сказали о предложении Романенко (о создании механизированной армии, которое Голиков справедливо назвал абсурдным. -В.А.). Это значило, что те, кто стоял во главе вооруженных сил, не поняли до конца коренных изменений в методах вооруженной борьбы, происходивших в это время". Изложив далее содержание своего выступления на совещании, маршал Еременко заключает: "Говоря об этом, я стремился поддержать П.Л, Романенко и понудить наши высшие командные инстанции заняться вопросом массирования подвижных войск". [163]

В действительности же ничего подобного в выступлении Еременко не было. Наоборот, он подчеркнул, что "генерал армии тов. Жуков в своем замечательном докладе дал целый ряд оперативных расчетов насыщения танками и авиацией", а о выступлении Романенко даже и не заикался1. В нашей военной истории, продолжал он, есть много примеров когда замечательные полководцы Суворов, Кутузов, Багратион и современные полководцы всегда били противника путем окружения его, путем охвата, маневром, внезапно. Можно привести примеры из 1-й Конной армии, Халхин-Гола, на Карельском перешейке - везде и всегда окружали и били противника по частям.

"Я хочу подчеркнуть насчет управления, - сказал Еременко. - Правильно товарищ Маршал Советского Союза С.М. Буденный подчеркнул, что нужно его сейчас готовить, а то получится, как у нас в Белоруссии, в Новогрудке и Волковыске, - везде была путаница при подходе в Белоруссию". Действительно, танковый полк кавалерийского корпуса Еременко застрял в болотах. Но он об этом, естественно, умолчал.

"Насчет снабжения бензином, - продолжал он. - Тут говорили насчет снабжения по воздуху. Немцы применяют это. Мы не пойдем, конечно, к ним на выучку (действительно, зачем преклоняться перед иностранщиной? - В.А.), у нас есть свой опыт и замечательные люди, у которых мы учимся и будем учиться. Нам нужна повозка, перевозящая 20 тонн бензина, это неплохо применяли немцы (тут уже, противореча вышесказанному, идет заимствование у иностранцев! - В.А.)

"Я считаю, - заключил Еременко тогда, - что это совещание, эти доклады, замечательные по своей глубине, по своей принципиальности и оперативному размаху, дали школу оперативного искусства, они послужат общим направлением, за которое мы будем драться крепко, чтобы сделать наши части боеспособными".

Выступая в обсуждении доклада Павлова последним, генерал Федоренко сделал два весьма существенных замечания, характеризующих возможности подготовки и боевых действий танковых войск. "В танковых войсках, - указал он, - самую главную роль играет огонь. Если личный состав плохо подготовлен, не может стрелять или стреляет плохо, то такие войска могут оказаться обузой, а не грозным оружием для врага. Поэтому самое главное подготовить личный состав, чтобы он мог отлично владеть своим оружием. Как мы готовим сейчас танковые войска огневому делу? В настоящее время даже на 1941 г. намечается отпуск [164] 6 снарядов на год на один танк, причем должны отработать восемь задач. А кроме того, инспекции и комиссии, проверяющие войска, проверяют огневую подготовку стрельбой, на что расходуют снаряды. Поэтому получается, что снарядов для подготовки экипажа нет, а это таит в себе большую опасность".

Говоря о боевых действиях механизированного корпуса, Федоренко заметил, что корпус "в прорыве действовать более 4-5 суток не сможет, потому что он израсходует 50 часов моторесурса, а после 50 часов машина потребует ремонта". Учитывая, что наша ремонтная база оставляла желать много лучшего, этот факт вызывал большую тревогу.

Получив от "конников" нагоняй, генерал Павлов был вынужден в заключительном слове "исправлять" свою оплошность. "Мне из-за ограниченности времени не удалось развить вопрос использования конницы, - извиняясь, сказал он, - за что получил справедливый и заслуженный упрек. Я считаю, что конница, пущенная вторым эшелоном за танковым корпусом, выполняет и обязана выполнять следующие задачи:

1) Она своими действиями, направленными вправо или влево от глав ного удара мехкорпуса для обеспечения его боевого порядка от фланго вых ударов противника, сможет усилить дальнобойность механизирован ного корпуса. Это раз.
2) Конница, пущенная (я на это особенно обращаю внимание) за мех- корпусами в прорыв, даже если по срокам не успеет выйти вместе с ними в глубину, то она сможет связать (мехкорпус) со стрелковыми корпусами, не допустить смыкания флангов и этим обеспечить нормальную работу мехкорпуса"2.

В связи с тем, что после понесенного поражения Красной Армией в первые дни войны 15 июля мехкорпуса были расформированы, эту "мудрую" теорию так и не пришлось воплотить в практику. Когда же мехкорпуса были образованы в 1942 г., то к этому времени влияние "конников" в армии было утрачено.

Источник: В.А.Анфилов, Ф.И.Голиков. Загадка 1941 года. О войне под разными ракурсами. Москва, "Вече", 2005

Главная страница

Начало войны

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009