Алексей ИСАЕВ

В ЧЕМ ПРИЧИНЫ НЕУДАЧНЫХ ДЕЙСТВИЙ КРАСНОЙ АРМИИ В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ?

Опыт, сын ошибок

"У победы много отцов, поражение всегда сирота…" - эта крылатая фраза применима, в первую очередь, к моменту, когда катастрофа только что произошла. Трудно ожидать, что найдется много охотников выйти вперед и предложить свою кандидатуру на роль главного виновника поражения. Прямо противоположная ситуация наблюдается спустя много лет, когда пушки уже отгремели и война давно закончилась. Список мнимых и реальных виновников случившегося год от года только пополняется. Назидательность наказания сменяется политическим обоснованием обвинения. В угоду сиюминутной политической конъюнктуре ответственным за все назначается тот или другой человек.

Пышным цветом расцветают теории заговора. Генералы становятся то хитроумными заговорщиками, то ленивыми разгильдяями. Одним словом, версии множатся, часто принимая совершенно фантастический характер. Все вышеперечисленное можно приложить к самым разным событиям отечественной и зарубежной истории войн. Однако в данном случае мы препарируем катастрофу 1941 года.

Долгое время главным виновником за проигрыш первого этапа войны у нас был назначен один человек, который "не слушал разведку", "обезглавил армию" и вообще "сбежал на дачу в первую неделю войны". Имя этого человека все знают - И. В. Сталин.

При этом, если отбросить совсем уж одиозные теории заговора высших военных руководителей или массового движения непротивления злу насилием в вооруженных силах, со многими авторами нельзя не согласиться. Так, вполне убедительным аргументом является указание на недостаточный опыт красных командиров. Они действительно быстро продвигались по служебной лестнице в предвоенный период. При этом лишь немногие имели боевой опыт или хотя бы длительный опыт службы в мирное время в качестве командиров частей и соединений. Через конфликты конца 1930-х - Испанию, Китай, Монголию, "Зимнюю войну" - прошла лишь сравнительно небольшая часть Красной армии - сотни тысяч человек при общей численности армии в миллионы человек. Также можно вспомнить молодых летчиков, которые еще вчера вели в бой звено, максимум эскадрилью в Испании, а в июне 1941 года оказывались в генеральском звании во главе крупных авиационных соединений и даже объединений. Мало кто будет спорить, что недостаточный опыт отрицательно сказывался на качестве командования. Точно так же вызовет понимание риторический вопрос "Как можно было воевать без связи!?".

Задача историка, однако, состоит в том, чтобы отранжировать причины неудач 1941 года по значимости.

Недоразвернулись!

Внимательное изучение событий 1941 года приводит к выводу, что главной причиной катастрофичности первых месяцев войны было упреждение Красной армии в мобилизации и развертывании.

О чем идет речь? Никакое государство в те годы не могло себе позволить постоянно держать на границах полностью развернутую армию, достаточно многочисленную, чтобы отразить удар агрессора и нанести ему поражение. Это было невероятно даже при условии содержания соединений в штатах мирного времени - мобилизационные резервы приграничных областей были бедными и политически ненадежными. Причем последний тезис был верен даже во времена Российской Империи. Поэтому головной болью штабистов было развертывание Красной армии на западе, требующее мобилизации и переброски в западные округа войск из внутренних округов. Для этого мало было получить предупреждение о грядущем нападении - его нужно было получить, по крайней мере, за 2-3 недели до собственно нападения.

Усугублялась ситуация разницей в развитости железнодорожной сети западной Белоруссии и Украины и - Германии и Польши. Немцы могли перебрасывать войска на восток большим темпом.

Это предъявляло особые требования к работе разведки.

Однако информация от разведчиков поступала размытая и неопределенная. Возможные сроки германского нападения, указываемые в разведданных, варьировались в широких пределах. Аналитическая же работа была откровенно слаба. Серьезные аналитические записки, такие как доклад советского военного атташе в Берлине В. И. Тупикова, терялись в массе сырых разведданных. Реальная дата 22 июня была названа тогда, когда пресловутых 2-3 недель в распоряжении советского командования уже не было. В какой-то мере это объяснялось тем, что сами немцы приняли строгие меры по обеспечению скрытности подготовки к "Барбароссе". До определенного момента сосредоточение немецких войск могло быть интерпретировано как "выстраивание оборонительного пехотного заслона на востоке перед высадкой в Англии". Только в последнем, пятом эшелоне переброски войск на границу с СССР были выдвинуты танковые дивизии.

Осознание опасности произошло примерно в середине июня 1941 года. Именно тогда был предпринят последний дипломатический демарш - Сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года.

Его основным адресатом были не граждане СССР, с удивлением и тревогой читавшие этот странный текст в газетах, а германское руководство. Ответом на него было гробовое молчание. После этого началось выдвижение к границе "глубинных" стрелковых соединений особых округов, начали грузиться в эшелоны и двигаться на рубеж Западной Двины и Днепра армии внутренних округов. Однако самое страшное уже произошло: Красная армия была упреждена в мобилизации и развертывании.

Вторгшиеся на территорию СССР три группы армий вермахта имели на направлениях главных ударов значительный перевес над противостоящими им соединениями приграничных особых округов.

На 22 июня 1941 года в бой могли вступить примерно 40 советских соединений, а атаковали их более 100 немецких дивизий, танковых и пехотных. "Глубинные" стрелковые корпуса РККА находились еще в 100-150 км от границы, а армии внутренних округов только начинали разгружаться на рубеже Западной Двины и Днепра.

Кроме того, советские дивизии находились еще в штатах мирного времени, средняя численность стрелковых дивизий армий приграничных округов составляла около 10 тысяч человек. Немецкие пехотные дивизии, перешедшие нашу границу, насчитывали 1520 тысяч человек. Результаты такого столкновения нетрудно себе представить. Разорванную на три оперативно не связанных эшелона Красную армию немцы громили по частям. Нельзя сказать, что это было нечто из ряда вон выходящее в истории войн. Армия Польши в сентябре 1939 года также встретила удар вермахта недоразвернутой и неотмобилизованной. В случае с СССР летом 1941 года разгром Польши повторился в несколько увеличенном масштабе. В отличие от Польши у Красной армии был сильный козырь: многочисленные механизированные соединения. По числу танков они превосходили вторгнувшиеся на территорию СССР танковые группы. Однако ввиду упреждения в мобилизации лишь меньшая часть советских мехкорпусов имела достаточно автомашин, чтобы считаться полноценным механизированным соединением, способным маневрировать как единое целое. Атаки же танков без поддержки мотопехоты и отставшей на марше артиллерии успеха не приносили. Это стало вторым по значимости фактором, обусловившим катастрофу лета 1941 года. У Красной армии не было достаточного количества полноценных подвижных соединений для контрударов и маневренной обороны.

Спасительные контрудары

Неизбежно возникает вопрос: насколько рационально были использованы имеющиеся танки? Командование Красной армии часто обвиняется в чрезмерном увлечении контрударами и контрнаступлениями в ущерб "прочной обороне". Раздаются слова о том, что следовало танки мехкорпусов вкапывать в землю, устраивать засады. В какой-то мере это можно считать следствием пацифистской пропагандистской кампании, развернутой в последние годы существования СССР. Тогда даже доходило дело до того, что в Уставе оборону поставили впереди наступления, сломав традицию предыдущих десятилетий.

С сожалением приходится констатировать, что поклонниками "прочной обороны" неверно интерпретируется опыт удачных "засадных" действий и игнорируются неудачи на этом поприще. Сравнительно удачный опыт сдерживающих действий бригады М. Е. Катукова под Мценском в начале октября 1941 года и очень спорные с точки зрения результата действия 1-й моторизованной дивизии Я. Г. Крейзера на борисовском направлении в июле 1941 года - это борьба на внешнем фронте окружения. В одном случае это был внешний фронт брянского "котла", во втором - внешний фронт окружения под Минском.

В том и в другом случае немцами преследовались задачи лишь максимально отодвинуть на восток внешний фронт окружения, обеспечить ликвидацию "котла". Но не более того. Таким образом, действия Катукова и Крейзера ни в коей мере нельзя назвать успешным выполнением задачи удержать немцев на направлении их главного удара. "Прочная оборона" Красной армией не стала панацеей. Успешное удержание Полоцкого укрепрайона 174-й дивизией Зыгина не помешало немцам обойти его через Витебск. Занявшие оборону в Минском укрепрайоне 64-я и 108-я стрелковые дивизии были сокрушены грубой силой. Контрудары всю войну были необходимым элементом обороны. Немцы, чей авторитет как военных профессионалов не вызывает сомнений, практиковали контрудары вплоть до последних месяцев и дней войны. Более того, широко известные успехи вермахта в обороне были достигнуты именно контрударами. Так, именно контрудар Манштейна, проведенный силами танкового корпуса СС в феврале-марте 1943 года, привел к потере только что освобожденного Харькова и остановке продвижения Красной армии на запад. В августе 1943 года контрудары в районе Богодухова и Ахтырки позволили немцам восстановить целостность рассыпающегося фронта группы армий "Юг" под Курском во время контрнаступления советских войск.

Контрудары подтянутых к Варшаве резервов позволили немцам в августе 1944 года предотвратить освобождение польской столицы и стали прикрытием разгрома варшавского восстания.

Другой вопрос, что у нас не всегда был виден немедленный эффект от наносимых контрударов.

Однако они вынуждали немцев временно останавливаться, отвлекать дополнительные силы на защиту флангов. Контрудар под Сольцами в июле 1941 года почти на месяц отложил потерю Новгорода и замедлил бег 4-й танковой группы к Ленинграду.

Контрудары под Оратовым и Животовым оттянули окружение 6-й и 12-й армий под Уманью. Удары по немецким частям под Ельней в конце июля 1941 года отложили замыкание кольца окружения вокруг 16-й и 20-й армий под Смоленском. Контрнаступление 34-й армии на Северо-Западном фронте задержало продвижение группы армий "Север" на Ленинград.

В каждом из этих случаев немцы теряли время, которого в итоге не хватило, когда они оказались у стен Москвы, Ленинграда и Ростова. Больших результатов контрудары могли достичь, если бы у Красной армии летом 1941 года были полноценные, с точки зрения укомплектованности и организации, самостоятельные механизированные соединения. К сожалению, таковые появились у СССР только осенью 1942 года, ко времени контрнаступления под Сталинградом.

Техника решает всё?

Неудачные в целом оборонительные действия советских войск приводили к необходимости отступать и оставлять значительную территорию. Эти отходы и сопутствующие им окружения приводили к потере вышедшей из строя боевой техники. Подбитые или просто оставшиеся без горючего или находящиеся в ремонте танки взрывались, а часто и просто бросались на обочинах дорог и в парках. Те же проблемы преследовали ВВС Красной армии. Усугублялись они большей сложностью авиационной техники.

Для взлета советского истребителя МиГ-3 требовались баллоны воздуха высокого давления. Если его запасы заканчивались и на аэродроме не оказывалось компрессора - исправный и боеспособный самолет становился трофеем наступающих немцев. Тем более беспомощными "стальные птицы" оказывались без горючего нужных марок и без запчастей.

В таких условиях советские мехкорпуса и авиадивизии быстро таяли и уже не могли влиять на обстановку на фронте. Достаточно часто в качестве одной из главных, если не главной причиной отступлений и отходов Красной армии называют плохую работу связи и определенную "радиобоязнь" со стороны красных командиров. Они-де предпочитали посылать делегатов связи, опираться на проводную связь и отказываться от радио из боязни быть запеленгованными. При этом совершенно упускаются из виду очевидные недостатки радиосвязи. Можно сколько угодно иронизировать над возможностью запеленговать работающую радиостанцию и наслать на штаб противника авиацию. Однако радиоразведка немцев действительно не сидела, сложа руки. Речь шла даже не столько о возможности обнаружения штаба, сколько о правильной оценке противостоящего противника.

В таких условиях советские мехкорпуса и авиадивизии быстро таяли и уже не могли влиять на обстановку на фронте. Достаточно часто в качестве одной из главных, если не главной причиной отступлений и отходов Красной армии называют плохую работу связи и определенную "радиобоязнь" со стороны красных командиров. Они-де предпочитали посылать делегатов связи, опираться на проводную связь и отказываться от радио из боязни быть запеленгованными.

При этом совершенно упускаются из виду очевидные недостатки радиосвязи. Можно сколько угодно иронизировать над возможностью запеленговать работающую радиостанцию и наслать на штаб противника авиацию. Однако радиоразведка немцев действительно не сидела, сложа руки. Речь шла даже не столько о возможности обнаружения штаба, сколько о правильной оценке противостоящего противника.

Радиоразведка выявляла работающие радиосети, и на основании этих данных выстраивалась картина боевого состава действующих на данном направлении войск, числа частей и соединений.

В кратком отчете начальника управления связи Юго-Западного фронта от 27 июля 1941 года было сказано: "1. Проводные средства связи при всех условиях разрушения могут быть восстанавливаемы и являются для фронтовых связей могучим средством обеспечения управления.

2. Радиосредства связи при отсутствии проводной связи могут обеспечить управление в ограниченном размере (недостаточная пропускная способность)". Другими словами, с помощью аппаратов проводной связи можно было "протолкнуть" больший объем информации. Поэтому для эффективного управления нужна была работоспособная проводная связь.

Кроме того, выдвижение связи на одно из первых мест в качестве причины поражения Красной армии в неявном виде предполагает, что у немцев она была организована на порядок, а то и на порядки лучше.

Однако это крайне идеализированное представление о противнике. Радиосвязь в 1940-х годах была еще далека от идеала. На нее существенно влияли атмосферные помехи. В немецких документах часто встречаются жалобы на работу радиосвязи. Так, в журнале боевых действий наступающей на Минск 3-й танковой группы 27 июня 1941 года обыденно отмечается: "Ночью и рано утром связь с корпусами отсутствует. Телефонная линия в LVII AK еще не готова, в XXXIX AK разрушена. Ответ на радиограммы приходит по большей части через несколько часов".

Все это не помешало соединениям группы Гота на следующий день, т.е. 28 июня, ворваться в Минск.

Причем сам Гот узнал об успехе подчиненных ему частей и соединений только спустя несколько часов.

Заметим, что танковые соединения времен Второй мировой войны все же не были луноходами, которых требовалось ежеминутно контролировать, указывая им каждый следующий шаг.

Конечно, нельзя отрицать существенные недостатки в работе связи в Красной армии 1941 года.

Но объявлять связь одной из главных причин поражения просто глупо. Развал системы связи часто был следствием, а не причиной возникающих кризисов. Отступления заставляли сворачивать налаженную систему связи и вновь ее разворачивать после отхода на очередной рубеж. Однако противник также испытывал немалые трудности в организации связи, периодически приводящие к "незнанию обстановки".

Интерес к событиям 1941 года возник отнюдь не вчера. Иногда говорят, что В.Суворов (Резун) пробудил интерес к событиям, непосредственно предшествовавшим войне с Германией. В действительности, интерес к этой теме появился гораздо раньше 1990-х. Достаточно вспомнить книгу ветерана Великой Отечественной войны А. М. Некрича "22 июня 1941 г.", изданную еще в 1965 г. Тогда она стала сенсацией и вызвала оживленную дискуссию в обществе. Полемика закончилась запрещением книги и эмиграцией Некрича. Так что можно говорить, скорее, о том, что английский публицист проэксплуатировал популярную и востребованную обществом тему.

Точно так же к этой больной для нашей истории теме вновь и вновь обращаются желающие получить скандальную известность. Поражению назначают все больше отцов. Но это напрасный труд. Причины военной катастрофы в целом понятны, и радикальный пересмотр их вряд ли возможен. Сенсации возникают на почве недостаточной информированности авторов скандальных исследований. Другое дело, что простых ответов на сложные вопросы по 1941 году нет и быть не может.

Источник: 15-09-2010|Солдаты России (Журнал, Москва)

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009