ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

И.Ф.Баграмян. Сил не хватает...

Глубокое вклинение танковой группировки противника на луцком направлении и продолжавшееся продвижение фашистских танковых колонн от Радзехува на Дубно представляли огромную опасность.

Причин, способствовавших успеху гитлеровцев в этих районах, было много. Одна из них заключалась в том, что мы, разрабатывая в мирное время план прикрытия государственной границы, считали наиболее важным краковско-львовское направление. Нам думалось, что именно здесь, где проходила мощная железнодорожная магистраль, ведущая из глубины Польши на Львов, и была хорошо развитая сеть шоссейных и грунтовых дорог, фашисты прежде всего сосредоточат свои силы. Выдвинутый на запад район с таким большим городом, как Львов, и мы рассматривали как выгодный плацдарм на случай нашего перехода к широким наступательным действиям. Не случайно на это направление были нацелены два наших наиболее хорошо укомплектованных и самых боеспособных механизированных корпуса — 4-й и 8-й.

А вот другому важному операционному направлению — люблинско-луцкому — мы не придали должного значения. Хотя здесь граничившая с нами территория оккупированной гитлеровцами Польши довольно глубоко вдавалась на восток, нависая с севера над Львовом, но к этому выступу с запада не было хороших подходов. И трудно было представить себе, что именно этот район фашистское командование использует для сосредоточения своей крупной наступательной группировки. Поэтому в нашем плане прикрытия границы здесь предусматривалась меньшая, чем на львовском направлении, тактическая плотность войск первого эшелона. Более того, на стыке 5-й и 6-й армий, располагавшихся в этой зоне, на значительном протяжении участок границы прикрывался лишь подразделениями пограничников.

Это вовсе не значит, что мы не заботились о прикрытии люблинско-луцкого направления. Помимо 22-го мехкорпуса 5-й армии, располагавшегося поблизости от границы, командование рассчитывало в случае необходимости перебросить сюда 15-й мехкорпус фронтового подчинения, соединения которого стояли в 100—150 километрах — в Бродах, Белом Камне и Кременце. Кроме [124] того, можно было бы в течение трех-четырех дней подтянуть еще два механизированных корпуса из состава второго эшелона округа: из района Новоград-Волынского — 9-й корпус генерала Рокоссовского и из района Житомира — 19-й корпус генерала Фекленко.

Но читатель уже знает, что события развивались не так, как мы предполагали. Нападение гитлеровцев было столь внезапным и стремительным, что не только корпуса второго эшелона, но даже стрелковые дивизии, входившие в состав 5-й армии, не успели заблаговременно выйти к границе и развернуться для отпора агрессору.

Мощные танковые клинья все глубже вонзались в нашу территорию. Надо было во что бы то ни стало обрубить их. Вечером 23 июня Военный совет фронта собрался, чтобы разработать план контрудара. Совещание началось с краткого доклада Пуркаева. Он подвел итог боевым действиям войск за первые два дня войны и дал оценку сложившейся обстановка. По его расчетам, утром участвовать в контрударе смогут лишь 15-й и 22-й механизированные корпуса, да и то не всеми силами (в 22-м в назначенный район успеет подойти лишь одна дивизия). Их могут поддержать 135-я стрелковая дивизия и 1-я противотанковая артиллерийская бригада, которые уже втянулись в тяжелые бои. На другие войска полагаться не приходится; 8-й мехкорпус, уже проделавший большой путь под непрерывным воздействием авиации противника, все еще находится на марше из района Львова; 4-й мехкорпус брошен на отражение наступления врага на львовском направлении. Что касается 9-го и 19-го мехкорпусов, то им потребуется для подхода к полю сражения не менее двух суток. 31, 36 и 37-й стрелковые корпуса находятся в 130—150 километрах и подойдут только через несколько дней.

Таким образом, сил для контрудара сейчас слишком мало.

— Если мы так медленно будем подтягивать мехкорпуса, — вскипел Вашугин, — через двое-трое суток от дивизий прикрытия ничего не останется.

— Мы предпринимаем все, что в наших силах, — сказал Пуркаев.

— Вот уже два дня воюем, а пока ни разу по-настоящему не ударили по фашистам. Нужно бить их! И не давать опомниться... [125] — Одного желания мало, — сухо возразил Пуркаев, — нужно бить противника с толком, а не сломя голову. Ну, нанесем мы удар сначала одним мехкорпусом, и то неодновременно всеми его соединениями. Вызволим, если удастся, окруженную дивизию, а корпус обескровим. Затем перейдем в наступление следующим корпусом и снова вызволим еще одну стрелковую дивизию. А дальше что?.. Враг о том и мечтает, чтобы разгромить наши корпуса поодиночке.

— Не можем же мы выжидать, когда дивизии на наших глазах гибнут, — мрачно проговорил Кирпонос. — Как вы, Максим Алексеевич, не можете этого понять?

— Я понимаю. — В голосе Пуркаева прозвучала досада. — Но нельзя жертвовать большим ради меньшего. Дивизиям нужно отдать приказ — пробиваться из окружения. А через два дня мы в глубине создадим мощные группировки и тогда с разных сторон нанесем такие удары по врагу, что ему не поздоровится. Ведь пять механизированных корпусов — это сила! А бросать их поодиночке — значит лить воду на мельницу противника.

— А мы и не будем бросать в бой мехкорпуса поодиночке.

Кирпонос, водя по карте тупым концом карандаша, пояснил, что сейчас к району вклинения противника уже подошли и вступили в бой соединения 22-го и 15-го механизированных корпусов. 22-й мехкорпус совместно с 135-й стрелковой дивизией и при поддержке 1-й противотанковой артиллерийской бригады нанесут завтра удар по северной танковой группировке противника в направлении на Владимир-Волынский, на соединение с 87-й стрелковой дивизией; 15-й мехкорпус одновременно ударит с юго-востока по южной танковой группировке противника и соединится со 124-й стрелковой дивизией. Это будет, пояснил командующий, наш первый эшелон. А несколько позже, с подходом 4-го и 8-го, а затем 9-го и 19-го мехкорпусов, сила удара утроится.

— Одним словом, — резюмировал он, — иного выхода нет: мы не можем отступать в ожидании сосредоточения всех механизированных корпусов.

Пуркаев угрюмо молчал. Доводы Кирпоноса звучали убедительно. Действительно, большими неприятностями грозит пассивное выжидание полного сосредоточения всех механизированных корпусов. Не дрогнут ли малочисленные [126] войска прикрытия и не покатится ли весь северный фланг нашего фронта на восток?

Вашугин без колебаний поддержал решение командующего: не ожидая сосредоточения всех мехкорпусов, нанести завтра, 24 июня, контрудар по прорвавшимся танковым и моторизованным дивизиям противника лишь теми силами, которые уже подошли к району сражения.

Генерал Кирпонос сформулировал боевые задачи войскам: 5-й армии нанести контрудар силами 22-го мехкорпуса и 135-й стрелковой дивизии в общем направлении на Владимир-Волынский, разгромить части противника, вклинившиеся на луцком направлении, и соединиться с окруженными полками 87-й стрелковой дивизии. 15-й механизированный корпус, частью сил обороняясь у Радзехува и на подступах к Бродам, основными силами наступает в направлении на Берестечко, чтобы разгромить танковые и моторизованные войска противника, прорвавшиеся из района Сокаля, а затем соединиться с окруженными частями 124-й стрелковой дивизии. Командующему 6-й армией, упорно удерживая занимаемый фронт, следует немедленно вывести 4-й мехкорпус из боя и повернуть его на Радзехув, на поддержку 15-го мехкорпуса. От 8-го мехкорпуса командующий потребовал к утру 24 июня выйти в район Бродов в готовности поддержать 15-й мехкорпус ударом на Берестечко. Для остальных армий задача оставалась прежней — прочной обороной удерживать занимаемые рубежи.

Генерал Пуркаев поручил мне немедленно подготовить боевые распоряжения войскам. С готовым документом пришлось идти к командующему — начальник штаба был в его кабинете. Там же находились только что вернувшиеся из войск Г. К. Жуков и Н. С. Хрущев. Начальник Генерального штаба был хмур. Он молча кивнул в ответ на мое приветствие. Из разговора я понял, что Жуков считает действия командования фронта недостаточно энергичными и целеустремленными. По его словам, много внимания уделяется решению второстепенных задач и слишком медленно идет сосредоточение корпусов. А нужно определить главную опасность и против нее сосредоточить основные усилия. Такой главной угрозой являются танковые и моторизованные группировки противника, глубоко вклинившиеся в глубь нашей обороны. Поэтому основные силы фронта при поддержке всей авиации [127] должны быть брошены именно на эти направления. Только так можно добиться перелома в ходе пограничного сражения. Жуков считал ошибкой, что Кирпонос позволил командующему 6-й армией оттянуть 4-й механизированный корпус с правого фланга армии, где враг наносит главный удар, на левый и ввести его в бой на этом второстепенном направлении.

24 июня начался наш контрудар. К сожалению, развивался он далеко не так, как мы планировали. Части 1-й противотанковой артиллерийской бригады и подошедшей к ним 135-й дивизии 27-го стрелкового корпуса с трудом сдерживали натиск врага на дальних подступах к Луцку. Противнику так и не удалось сломить героическое сопротивление этих соединений, хотя он бросил здесь в бой еще одну танковую дивизию. Артиллеристы стояли насмерть. Гибель каждого орудийного расчета стоила противнику дорого. Пока фашистам, например, удалось уничтожить расчет сержанта Н. А. Москалева, он успел уничтожить 12 вражеских танков. Артиллерийский расчет комсомольца младшего сержанта Павла Ивановича Тугина вел бой до последнего снаряда. Падали сраженные бойцы. В конце концов у орудия остался один командир. Последним снарядом почти в упор он подбил пятый по счету фашистский танк. По шестому бить было нечем, и фашистская машина раздавила орудие вместе с отважным командиром. Такая же участь постигла наводчиков соседних орудий Григория Ивановича Малюту и Ивана Ивановича Гайдаенко. Малюта успел уничтожить четыре немецких танка, а Гайдаенко — семь. Семь фашистских танков дымились перед орудием молодого коммуниста младшего сержанта Василия Платоновича Лазарева. Шесть танков загорелись от меткого огня коммуниста Ивана Васильевича Васильева. Когда остальные повернули назад, из ближайшего горящего танка выскочил гитлеровец. Постоял, покачиваясь, как пьяный, а затем зашагал в сторону наших огневых позиций. Генерал Москаленко приказал доставить к нему пленного. Это был командир танкового батальона, майор. После долгого молчания он сказал, что не ожидал такого ожесточенного отпора со стороны русских.

— Нелегко победить таких солдат.

— А вы все еще рассчитываете на победу?—усмехнулся генерал. — Нет, не видать ее вашему фюреру. Лично вы уже убедились в этом. [128] Вражеские атаки не прекращались. Наши артиллеристы несли большие потери. Все реальнее становилась угроза прорыва фашистских танков на Луцк. В этот критический момент во второй половине дня 24 июня в контратаку перешли еще не втянутые в бой части 135-й стрелковой дивизии, а также подошедших сюда 215-й моторизованной и 19-й танковой дивизий 22-го механизированного корпуса.

19-я танковая имела в своем составе только старые легкие машины. Мы возлагали основные надежды на другую дивизию этого корпуса — 41-ю танковую, которая имела 31 танк КВ. Но она не успела подойти. Три наши дивизии столкнулись с пятью фашистскими. Порыв советских бойцов и командиров был так высок, что они даже потеснили врага. Фашистское командование бросило в бой значительные силы своей авиации. Немецкие пикирующие бомбардировщики обрушились на наши войска, еще более увеличив их потери. Продвижение советских частой приостановилось, но фашистам так и не удалось прорвать этот мощный заслон. Тогда гитлеровское командование направило значительную часть своих танковых сил в обход. Отсутствие у нас сплошного фронта и более высокая мобильность фашистских соединений обеспечили врагу успех этого маневра. Контратаковавшие дивизии нашей 5-й армии оказались в тяжелом положении: противник выходил на их коммуникации.

А южнее, на сокальско-дубненском направлении, и ожесточенных встречных боях против южной танковой группировки генерала Клейста таяли cилы 15-го механизированного корпуса. О каком, уж тут контрударе можно было думать? Нашему мехкорпусу лишь частью своих танковых дивизий удалось предпринять атаку, а остальными силами весь день с огромным напряжением сил отбиваться от вражеских ударов. Ведь на него наседали 11-я и 16-я танковые дивизии противника, поддержанные пехотными соединениями 6-й полевой армии и массированными налетами авиации.

Перед частями 15-го механизированного корпуса стояли явно непосильная задача. Когда я вспоминаю о попытках этого корпуса остановить лавину танковых и моторизованных колонн противника, то мне невольно представляется знакомая картина детства.

После обильного дождя мы, pебятишки, очень любили [129] делать запруды на пути стремительно бегущего ручья. Поначалу это удается: комья земли останавливают поток, но вскоре вода накапливается, перехлестывает плотину, обтекает ее. Еще немного — и запруду смоет набравший силу ручей.

Такой вот плотиной выглядели в этот день части 15-го мехкорпуса на пути врага. Корпус с огромным напряжением еще сдерживал противника, но надолго ли у него хватит сил?

Эта мысль не давала покоя, и мы все время теребили командующего 6-й армией: когда же подойдут наконец части 8-го и 4-го мехкорпусов?

Хотя контрудар войск правого крыла фронта не смог развернуться в полную силу, наши соединения сумели в ходе встречных боев нанести тяжелый урон прорвавшимся вражеским частям. В результате наступление северной танковой группировки врага было к концу дня остановлено, а темп его продвижения на юге резко замедлился.

Так завязалось крупнейшее танковое сражение первого периода войны, разгоревшееся в конце июня в треугольнике Владимир-Волынский, Радзехув, Дубно и заставившее противника на Юго-Западном стратегическом направлении топтаться на месте целую неделю. В это сражение постепенно было втянуто с обеих сторон свыше полутора тысяч танков.

Западногерманские историки, рассказывая ныне о тех днях, до небес превозносят боевое мастерство фашистских войск и искусство немецкого командования, которому приписывают достижение победы над якобы превосходящими танковыми силами русских. Эти рассуждения рассчитаны на простаков. Читатель смог уже убедиться, в каких невыгодных условиях оказались наши части с первых же дней войны и какими огромными преимуществами обладал агрессор. Его войска находились не только в более выгодной группировке, но и обладали на направлении главного удара значительным численным превосходством, особенно в танках.

600—700 современным танкам четырех танковых дивизий генерала Клейста мы могли противопоставить лишь 133 танка Т-34 и КВ. Весь остальной парк 22-го и 15-го мехкорпусов состоял, как я уже говорил, из старых, изношенных, легких учебно-боевых машин типа Т-26 и [130] БТ, значительная часть которых из-за технических неисправностей застряла по дороге к границе, фактически так и не приняв участия в сражении.

В этой сложной и тревожной обстановке нелегко было разобраться. Помню, вечером 24 июня генерал армии Жуков но прямому проводу долго и дотошно расспрашивал командующего 5-й армией. На вопрос, как командарм оценивает обстановку в своей полосе, генерал Потапов доложил, что на фронте Влодава, Устилуг наступают до пяти пехотных дивизий противника с двумя тысячами танков и около двух тысяч мотоциклистов, вооруженных автоматами. Главная группировка танков противника — на фронте Дубинка, Городло; вспомогательная — в районе Дорогуска. На фронте от Устилуга до Сокаля наступают до пяти-шести пехотных и одна танковая дивизия.

В этом утверждении, как потом оказалось, была существенная неточность: количество вражеских танков, действоваших на участке Влодава, Устилуг, было явно преувеличено, а на фронте Устилуг, Сокаль — преуменьшено: на самом деле здесь наступала не одна, а четыре танковые дивизии и две моторизованные.

По мнению командарма, главный удар противник наносит от Владимир-Волынского на Луцк, а вспомогательный — от Брест-Литовска иа Ковель. Цель этих ударов — окружить главную группировку войск 5-й армии.

Это предположение командарма не соответствовало действительности. Но то была не его вина. Еще 23 июня в разведсводке штаба фронта было упомянуто о движении танковых колонн противника от Брест-Литовска на юго-восток. Генерал Потапов сделал из этого сообщения вывод, что передвигающиеся от Брест-Литовска вражеские войска направляются в тыл его армии с севера. К такому выводу склонялся и Военный совет фронта. Узнав об этик данных разведки, начальник Генерального штаба потребовал от Потапова загнуть правый фланг армии на брест-литовском направлении, чтобы прочно закрыть подступы к Ковелю. На самом деле эта угроза оказалась мнимой. Ошибка стоила дорого: уделив все внимание вражеской группировке, якобы двигавшейся от Брест-Литовска на Ковыль, командарм не смог своевременно разобраться в обстановке иа своем левом фланге и на стыке с армией Музыченко. А именно там противник наносил главный удар. [131] А вообще разговор начальника Генштаба с командармом был деловым и очень конкретным. Г. К. Жуков смог ободрить Потапова, дать очень ценные советы. Когда командарм, например, пожаловался, что у танков KB (а их у него было около тридцати) кончились бронебойные снаряды, Г. К. Жуков напомнил, что к пушкам этих машин подходят снаряды образца 1930 года, которыми стреляет наша полевая артиллерия. Надо выдать танкистам бетонобойные снаряды этого образца, и тогда KB смогут успешно бороться с немецкими тяжелыми танками.

Подходил к концу третий день войны. Военный совет фронта обдумывал, что делать завтра: продолжать ли контрудар силами 15-го мехкорпуса генерала Карпезо или перейти к обороне до полного сосредоточения 8-го мехкорпуса и 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса.

Комбриг Петухов, только что вернувшийся из войск, доложил о тяжелом положении корпуса Карпезо, который нуждался в немедленной поддержке, иначе танковые колонны врага сомнут его. А помочь можно было лишь немедленным нанесением новых ударов по врагу. Поэтому решили продолжать контрудар. В нем должны были, наряду с корпусом Карпезо, участвовать все успевшие подойти к тому времени части 4-го и 8-го мехкорпусов. Боевой приказ требовал от них в течение ночи занять исходное положение и в 7 часов утра перейти в атаку, чтобы к исходу дня разгромить танковые и пехотные части противника, выйти в район Войница, Милятын, Сокаль и соединиться с окруженными частями 87-й и 124-й стрелковых дивизий. На поддержку атакующих корпусов Военный совет фронта выделял три авиационные дивизии — все, чем мы здесь располагали. Значительные авиационные силы нацеливались против брестской механизированной группы немцев, о которой продолжала доносить наша авиаразведка. Навстречу ей с луцкого направления перебрасывался под Ковель 22-й механизированный корпус, по существу главная ударная сила, сдерживавшая гитлеровцев, рвущихся к Луцку.

Источник:Баграмян Иван Христофорович Так начиналась война -------------------------------------------------------------------------------- Проект "Военная литература": militera.lib.ru Издание: Баграмян И.X. Так начиналась война. — М.: Воениздат, 1971. Книга на сайте: militera.lib.ru/memo/russian/bagramyan1/index.html Иллюстрации: militera.lib.ru/memo/russian/bagramyan1/ill.html OCR и корректура: Андриянов П.М. Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009