ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

22 июня. Боевые действия 6 армии Юго-Западного фронта.

В полосах 6-й и 26-й армий против наших пяти стрелковых и одной кавалерийской дивизий наступало 12—14 фашистских пехотных дивизий. Несмотря на более чем двойное превосходство в силах, немцы здесь, по существу, топтались на месте и продвигались лишь тогда, когда мы сами оттягивали наши части из-за неблагоприятно складывавшейся обстановки. [102] На правом фланге 5-й армии, в полосе которой наносила свой тщательно подготовленный главный удар группа немецких армий "Юг", севернее Владимир-Волынского противник был остановлен решительными контратаками 15-го стрелкового корпуса полковника И. И. Федюнинского.

В 6-й армии самое трудное испытание выпало на долю правофланговых — 41-й стрелковой, 3-й кавалерийской — дивизий и батальонов Рава-Русского укрепленного района. На 41-ю дивизию, успевшую развернуться в промежутках между дотами укрепрайона, обрушился удар двух вражеских пехотных дивизий. При поддержке танков, артиллерии и авиации фашистская пехота наступала на нескольких направлениях, стремясь расчленить боевые порядки советских частей. Не раз ей удавалось вклиниться в наше расположение. В эти критические моменты командир дивизии генерал Г. Н. Микушев, его заместитель по политической части полковой комиссар А. М. Антонов и на-чальник штаба полковник Н. В. Еремин поднимали полки в контратаку. Бойцы и командиры сражались отважно. Даже раненые не покидали строя. В числе особо отличившихся упоминался командир pоты старший лейтенант Ш. И. Тихоридзе. Ои был pанен в рукопашной [109] схватке, и командир батальона приказал отправить его в тыл. Но в это время немцы пошли в очередную атаку. Старший лейтенант, поддерживаемый под руки бойцами, вернулся в свою роту и снова стал руководить боем.

Противнику так и не удалось пройти через боевые порядки 41-й дивизии. Но он нащупал слабое место — стык между войсками 5-й и 6-й армий — и сейчас же направил туда крупные силы. Смяв небольшие подразделения пограничников, фашисты с ходу заняли станцию Пархач и устремились на восток. Поблизости от станции располагался 158-й кавалерийский полк 3-й кавалерийской дивизии. Узнав о продвижении гитлеровцев, командир полка подполковник Яков Игнатьевич Бровченко поднял бойцов по тревоге. Командир дивизии генерал М. Ф. Малеев приказал конникам во взаимодействии с 491-м стрелковым полком 159-й стрелковой дивизии выбить фашистов со станции.

Атака конницы ошеломила гитлеровцев. Их пехота в панике побежала. Кавалеристы и стрелки преследовали ее до самой границы. Для сотен фашистских солдат первый день войны стал и последним. Многие из гитлеровцев оказались в плену. Только один младший сержант С. И. Харчук привел к командиру эскадрона пять обезоруженных фашистов. Собрав свои части, немецкое командование бросило их против советских кавалеристов. Бой был жаркий. Но на помощь полку Бровченко вовремя подошли остальные части кавалерийской дивизии. Геройски сражался 99-й кавалерийский полк под командованием майора А. Н. Инаури. Смелыми действиями конников гитлеровцы были остановлены.(110)[1]

Первым действительно неприятным сюрпризом для немцев стали действия 41-й стрелковой дивизии 6-й армии, находившейся южнее направления главного удара немецких войск. Части этого соединения под командованием генерал-майора Г.Н. Микушева совместно со сводными подразделениями пограничников на 8-километровом участке вторглись на территорию Германии (точнее, территорию оккупированной Германией Польши) на глубину более чем 3 км. Немецкие источники объясняют это так: "262 п[ехотная] д[ивизия] оказалась подвержена "боязни противника" и отступила. Восточное крыло корпуса, несомненно, находится в состоянии тяжелого кризиса. Это положение будет исправлено за счет того, что в течение ночи 296 пехотная дивизия будет введена между боевыми порядками 24 и 262 пехотных дивизий"1. Начальник штаба 17 армии даже попросил перебросить на помощь 295 и 24 дивизиям 13 танковую дивизию. С другой стороны, помимо успеха дивизии Г.Н. Микушева, в первый день появилась и "ахиллесова пята" построения 6-й армии. Для прикрытия ее правого фланга из района Жолкев на фронт Белз - Угнув была выдвинута 3-я кавалерийская дивизия. Согласно плану прикрытая, кавалерийское соединение, не предназначенное в силу своей организационной структуры занимать статичный фронт обороны, должно было оборонять этот участок только до третье- го (121) дня мобилизации. Далее предполагалось, что 3-ю кавдивизию сменит 159-я стрелковая дивизия, "приняв его (участок обороны. - А.И.) от 3-й кав[алерийской] дивизии с 5 часов 3-го дня действий". Однако смены кавалерийской дивизии не произошло ни в первый день войны, ни в третий. Именно через ее фронт немцы впоследствии ввели в бой 9 танковую дивизию.

В первый же день началось и раздергивание механизированных соединений. Не зная масштабов немецкого наступления, командарм-6, И.Н. Музыченко, бросил навстречу ему совершенно ничтожные силы. В середине дня штаб 6-й армии приказывает командиру 4-го механизированного корпуса выделить два батальона средних танков от 32-й танковой дивизии и один батальон мотопехоты для уничтожения противника в районе Радзехова.[2]

Командир полка 32 танковой дивизии Егоров так описывает первый день боев с вторгнувшимися частями вермахта.

Танки идут к границе

В ту ночь мне долго не спалось: перебирал в памяти события минувшего дня, думал о завтрашнем. Наконец сон одолел меня. Сколько я проспал — не знаю. Разбудил настойчивый телефонный звонок. Вскочил с постели. В комнате темно. Стараюсь понять, что же от меня требуется. Телефон звонит вновь. Торопливо протирая глаза, протягиваю руку к телефонной трубке и слышу взволнованный голос:

— Товарищ капитан, докладывает дежурный по части. Объявлена боевая тревога.

Сон проходит окончательно. А в трубке опять:

— Товарищ капитан...

— Вас понял, — отвечаю, мысленно ругая себя, что задержался с ответом.

Сборы недолги. Гимнастерка, брюки, сапоги, фуражка, ремень, оружие — в считанные минуты все это на мне. Чемодан, с которым надо прибыть к месту сбора, у каждого командира наготове. В нем уложено все, что нужно на первый случай.

Проснулась жена. В глазах вопрос: что случилось?

— Тревога, — стараясь сохранить спокойствие, отвечаю ей.

Глянул на детей. Они спокойно спят, еще не зная, впрочем, как и я сам, какие суровые испытания ждут нас всех впереди. На ходу попрощался с женой и выбежал из дому. Город еще не проснулся. Улицы его пустынны. Я не иду, а почти бегу.

Вот и контрольно-пропускной пункт полка. Часовой пропускает меня. Дежурный по части кого-то торопит по телефону. В парках уже гудят моторы танков и автомашин, снятых с консервации. Командир полка майор Жеглов, встретив меня, как-то необычно, рывком пожал руку и тут же отдал распоряжение: [13]

— Выстраивай колонну полка и веди в Яновский лес...

— С какой задачей? — спросил я.

— Задачу получим позднее. Меня с заместителем по политической части вызывает комдив. Что-то неладное происходит...

В штабе полка та же озабоченность, что и в батальонах: быстро укладываются в машины ящики с документами, вынимается все нужное из столов и сейфов. Едва я успел сказать несколько слов своему помощнику, как раздался продолжительный телефонный звонок. Начальник штаба дивизии требовал доклада о готовности полка к выступлению. Выслушав меня, деловито заметил:

— Напоминаю: начало выступления — в три ноль-ноль...

Только положил трубку — снова звонок. По голосу узнаю заместителя командира дивизии по политической части старшего батальонного комиссара Чепигу.

— Егоров, что делается в полку?

— В три выступаем при полной боевой...

И тут же спрашиваю:

— Это война?

— Без паники, Егоров, — бросил в ответ Чепига и положил трубку.

К трем часам полк закончил сбор по тревоге, и я отдал распоряжение на марш. Первым двинулся второй танковый батальон, за ним — штаб полка. Из кабины автобуса мне видно, как в глубине расположения полка разматывается стальная колонна и быстро двигается к центру города. Застонали под ее тяжестью мостовые, поплыли над ними черные облака дыма. Несмотря на ранний час, у многих подъездов стояли люди, разбуженные гулом танковых двигателей. Торопливо крестились пожилые женщины, чувствуя что-то неладное. У всех в глазах была тревога и немой вопрос...

Колонна танков приближается к Яновскому лесу, от которого рукой подать до границы. Что ждет нас там — учения или бой? Может, обстановка действительно такова, что командование нашей армии выдвигает дивизию поближе к частям, прикрывающим границу?

Танки идут без света, со скоростью тридцать километров в час. Я знаю, как трудно сейчас механикам-водителям. Большинство из них всего несколько раз садились за рычаги новых машин. А тут ночь... да и волнение дает себя знать. [14]

Свернув с Краковского шоссе, колонна втягивается в лес километрах в десяти от Янова. С помощником начальника штаба старшим лейтенантом Сизовым мы выбрались из машины, поднялись на высотку, что была рядом, на самой опушке леса. Светало, и окружающая местность хорошо просматривалась. Утро стояло теплое, тихое. Воздух был напоен ароматом трав, цветов. Казалось, все дышало радостью наступающего летнего дня. И только приглушенный рокот танков, углубляющихся в лес, вызывал какую-то смутную тревогу.

— Подходят последние машины, — сказал старший лейтенант Сизов. Его слова заглушили вой мотора и свист рассекаемого воздуха: совсем низко над дорогой пронесся самолет. Раздалась пулеметная очередь. Самолет сделал вираж, и я увидел черно-белые кресты на его крыльях.

— Товарищ капитан, это же немецкий истребитель! — крикнул старший лейтенант Сизов.

«Провокация или война?» Этот вопрос обжег сознание.

Истребитель, развернувшись, снова появился над дорогой, поливая ее пулеметным огнем. Вдруг под самым фюзеляжем я заметил черные точки. Едва отделившись от самолета, они образовали серое облако, медленно спускающееся на землю. Это были листовки.

В ту же минуту нарастающий гул послышался с другой стороны. Мы с Сизовым посмотрели туда. Над лесом, что был недалеко от нас, показалась армада бомбардировщиков. Вот они начали стремительно снижаться, и в утренней тишине загрохотали взрывы. Я знал, что в том лесу находился летний лагерь частей 81-й мотострелковой дивизии нашего корпуса. Сумели ли командиры вывести из лагеря личный состав и технику, не застал ли пх налет вражеской авиации в палатках? Позднее я узнал, что бомбовый удар не достиг цели: вечером 21 июня части 81-й мотострелковой дивизии были подняты по тревоге и выведены в другой район. Утром 22 июня они вступили в бой... [15]

В Яновском лесу мы задержались недолго. Из штаба армии, куда командующий вызывал командиров частей, находившихся во Львове, прибыл майор Жеглов. Он приказал собрать командиров батальонов и рот. Мне хотелось расспросить его об обстановке, о полученной задаче, но чувствовал, что делать этого не следует. Углубившись в свои мысли, Жеглов быстро ходил у штабного автобуса, ожидая подчиненных.

— Все в сборе? — спросил он, окинув взглядом собравшихся. И получив утвердительный ответ, с трудом начал говорить: — Сегодня утром немцы сбросили бомбы на Львов и открыли артиллерийский огонь на границе, возможно, в провокационных целях. Поэтому мы должны соблюдать осторожность, не поддаваться на провокации. Наш полк совершает марш в район Судова Вишня — в направлении на Перемышль. При появлении немецких самолетов движение прекратить, а если позволит местность — замаскироваться. Порядок движения: рота управления и штаб полка, первый, второй и третий батальон, тылы полка, ремонтные мастерские. Задача ясна?

— Не совсем, товарищ майор, — сказал кто-то из командиров. Не похоже на провокацию, когда кругом бомбежка и артиллерийская канонада...

— Я сообщил все, что мне известно, — перебил его Жеглов. — По местам, и выполняйте поставленную задачу.

Командиры побежали в свои подразделения. Мы с Жегловым остались вдвоем. Перехватив мой вопросительный взгляд, он бросил:

— Тоже ждешь разъяснений? Но я их пока не получал!..

— Товарищ майор, разрешите доложить, — подбежал к нам взволнованный начальник четвертой части штаба техник-интендант 2 ранга Мовчан. — Только что установлена связь с зимними квартирами. Наш городок бомбила немецкая авиация... Запрашивают, как быть с семьями...

Мы переглянулись. Как быть с семьями? Секунду помедлив, Жеглов сказал:

— В городке всем оставаться на месте.

Лес снова наполнился гулом двигателей. Батальоны вышли на шоссе. Замаскированные ветками бука и орешника, танки и автомашины напоминали зеленые копны. Сижу в кабине штабного автобуса и напряженно думаю о событиях минувшего утра. Теперь абсолютно ясно — началась война. Но где враг, какими силами он перешел границу, где мы столкнемся с ним? Никакой задачи на такой случай мы не получили. [16]

Вижу, как впереди остановился танк командира полка. Рядом с ним броневик, посланный в разведку в направлении Перемышля. Останавливаю автобус и бегу туда. Командир-разведчик доложил, что в районе Мосциска (25 километров восточнее Перемышля) обнаружен противник. Жеглов тут же приказал командирам батальонов продолжать марш в готовности к развертыванию в боевой порядок. Но только мы тронулись, последовала новая команда:

— Стой. Все кругом!

Высунувшись из кабины, заметил, что командир полка разговаривает с высоким генералом в очках. Узнал его сразу. Это командир нашего 4-го механизированного корпуса. Подошел к ним, представился комкору.

— А вы, начальник штаба, садитесь в танк и следуйте за командиром полка.

Такое приказание удивило меня. Неужели командир корпуса не знает, что по штатному расписанию начальнику штаба танк не положен? Беспокоило и другое: мой отрыв от штаба непременно скажется на управлении полком. Однако я не высказал генералу своих сомнений и, выполняя его приказ, вслед за Жегловым направился к танку.

— Что означает последняя команда «Стой. Все кругом!»? — спросил я командира полка.

— Получена новая задача, — ответил он, — двигаться в направлении Рава-Русская. Немцы прорвались через границу в районе деревни Краковец. Нам предстоит выбить захватчиков и восстановить положение. Сейчас поставим боевую задачу батальонам, — сказал Жеглов и поднялся на крыло своего танка. Мне пришлось влезть в следующую за ним тридцатьчетверку.

Причины переброски полка мне были тогда непонятны... Лишь много лет спустя, работая в Архиве Министерства обороны над документами первых дней войны, я нашел такое боевое распоряжение штаба 6-й армии: [17]

«Боевое распоряжение № 001 22.6.41 г.

Штаб 6 А, г. Львов.

1. Противник занял Корчин (10 километров юго-восточнее Крыстынополя), пехотой и танками наступает в направлении Радзехув.

2. Выделить два батальона средних танков от 32-й танковой дивизии и один батальон мотопехоты от 81-й мотострелковой дивизии и нанести ими удар в направлении Жулькев, Каменка-Струмилова, м. Холуюв и во взаимодействии с частями 15-го механизированного корпуса уничтожить пехоту и танки противника в районе Радзехува. По ликвидации противника в указанном районе сосредоточиться в лесу, в двух километрах южнее м. Холуюв.

Остальным механизированным корпусам быть в готовности к удару в направлении Краковец, Радымно с целью уничтожения противника, прорвавшегося в районе Дуньковице.

НШ 6 КОМБРИГ ИВАНОВ

НАЧ. ОПЕР. ОТДЕЛА ПОЛКОВНИК ВЕЯЛКО».

Развернувшись, колонна тронулась, по сути дела, в обратный путь. Тридцатьчетверка, в которой я оказался по приказу командира корпуса, шла за машиной Жеглова. В Т-34 я впервые. В разведбатальоне, которым командовал до прибытия в полк, таких машин еще не было. Внимательно присматриваюсь к экипажу, к тому, как ведут себя люди, как выполняют свои обязанности. Все идет, на мой взгляд, нормально. Сожалею об одном: водить этот танк, стрелять из него мне не довелось. А как это надо теперь!

Колонна продолжает марш. В танке жарко и пыльно — летний день вступает в свои права. Я сижу на днище машины, смотрю на лампочки, что непрерывно мигают на приборном щите, прислушиваюсь к шуму двигателя и трансмиссии, а мысли об одном — о предстоящем бое. На душе тревожно. Задача, поставленная нам, — недостаточно определенная. Указано лишь направление движения и пункт, из которого предстоит выбить противника. Кто впереди нас, с кем взаимодействовать в бою — неизвестно.

Пытаюсь мысленно представить положение на государственной границе. Я знал, что стосорокакилометровый участок от Крыстынополя до Радымно прикрывают два погранотряда, 41, 97, 159-я стрелковые и 3-я кавалерийская дивизия. Они должны быть впереди нас. Удалось ли им своевременно выйти на свои рубежи? Какую задачу выполняют сейчас? Может быть, кое-что выяснит начальник полковой разведки лейтенант Корж, которого мы выслали вперед? Как нужны сейчас хотя бы самые общие сведения о противнике... [18]

Механик-водитель сбавил скорость и резко затормозил.

— В чем дело? — кричу командиру экипажа.

— Воздух, — отвечает он.

Открываю люк. Дневной свет на мгновение ослепляет, но в ту же минуту замечаю, как далеко впереди, на дороге, на обочинах, поднимаются черные клубы дыма. Это взрывы бомб. Самолеты все ближе к нам. Остроносые, с немного приподнятыми крыльями, они нависли над танковой колонной, и один за другим сбрасывают свой страшный груз. Грохот, свист, огонь, дым...

Над машиной командира полка мелькнули флажки: «Вперед! За мной!» Она круто разворачивается на месте, неуклюже переползает придорожную канаву и, набирая скорость, идет в сторону леса. Наш танк двигается следом. Я успел осмотреться. Вот справа пойма реки Шкло. Значит, мы западнее Яворова. На дороге горят транспортные машины, рвутся боеприпасы, неподвижно застыли несколько танков, поврежденные при бомбежке. Немецкие самолеты неторопливо разворачиваются, и снова вой, грохот...

Мы уже приближались к лесу, когда вдруг справа и слева от нас начали рваться снаряды. Машина командира полка резко увеличила скорость и вышла из-под обстрела. Я передал механику-водителю: следовать за Жегловым. Чтобы понять происходящее, открываю люк. Первое, что заметил — группы наших пехотинцев. Неужели отступают?

Танк Жеглова остановился. Командир полка вышел из машины, подозвал одного из бойцов. Остановились и мы. Я услышал обрывок фразы: «...прорвались немецкие танки».

— Где они? — спрашивает Жеглов.

— Там, у леса... Идут сюда...

К машине командира подкатывает запыленный броневик. Из него выпрыгивает лейтенант Корж и бежит к Жеглову.

Его танковый шлем расстегнут, слегка сдвинут на затылок. Лицо разгоряченное, озабоченное. [19]

— Товарищ майор, — докладывает Корж, — взвод разведки захватил пленного.

— Что узнали? — нетерпеливо спрашивает Жеглов.

— Пленный из 68-й пехотной дивизии, захвачен в районе деревни Краковец.

— Что еще удалось узнать? — опять торопит Жеглов.

— Больше ничего, товарищ майор. На вопросы отвечать не хочет. Только и твердит: «русс капут» и «хайль Гитлер»...

Жеглов стиснул зубы и, бросив взгляд в мою сторону, приказал:

— Пленного отправьте в штаб дивизии. О результатах допроса доложите потом. Что еще успели заметить разведчики в районе деревни Краковец?

— Продвигаются немцы, — замялся Корж. — Танки, артиллерия, пехота...

Впереди снова усилился артиллерийский огонь. Связываемся с командирами батальонов. Они докладывают: вступили в бой. Несколько снарядов разорвалось недалеко от нас. Один так близко, что меня обдало горячей волной. Как по команде мы с Жегловым бросились к танкам. Наши машины двинулись вперед, к пойме реки Шкло. Беру у командира танка наушники, переключаю на себя, прислушиваюсь. Вот сквозь вой и грохот прорывается хриплый голос:

— Первый, первый, я второй...

Это майор Колхидашвили. Вызывает командира полка. Что сообщит он, какие вести долетят до нас? Треск в наушниках не прекращается. Скорей, скорей бы доложил о происходящем... Как томительны и долги секунды ожидания.

— Я второй, я второй, — продолжает Колхидашвили. — Батальон пехоты и пятнадцать танков противника прорвались к мосту у деревни Шкло... Веду бой...

Не выдержав, открываю люк, смотрю туда, откуда доносится близкая канонада. Это на левом фланге полка, как раз там, где находится батальон Колхидашвили. Один за другим снопы огня и дыма вырываются из пушки нашего танка. «Куда он стреляет?» — мелькнула тревожная мысль. Ведь противника пока не видно, а боекомплект у танка не столь велик — 100 артиллерийских снарядов и 3600 пулеметных патронов.

— Куда стреляете? — кричу наводчику. [20]

— В сторону фашистов, — отвечает он.

— А цель видите?

— Нет...

— Почему же спешите? У артиллеристов есть правило: не вижу — не стреляю. Так надо и нам...

Водитель прибавил газ, и вскоре мы оказались на месте только что разыгравшегося первого встречного боя с врагом, который принял батальон майора Щеглова. На поле застыли три немецких танка. Они еще не успели сгореть, и багровое пламя вырывается у них из башен и люков. Ползет в сторону густой дым, рвутся боеприпасы. Слева от дороги на Краковец в болотистой пойме застряли пять наших танков. Три из них продолжают вести огонь, у двух хлопочут танкисты, прилаживая к гусеницам бревна для самовытаскивания.

По башне одной из тридцатьчетверок скользнул немецкий снаряд, высек сноп искр и с воем пронесся над нами. За рекой вновь слышатся выстрелы, и в нашем расположении беспорядочно грохочут взрывы.

Как же проходил этот первый бой? Начался он так. Захватив мост через реку Шкло у деревни Краковец, вражеские танки двинулись на позиции, которые успела занять здесь наша пехота. В этот момент сюда подошла рота старшего лейтенанта Бесчетнова.

Первую вражескую атаку рота отбила, но это далось нелегко: три наших танка вышли из строя, был тяжело ранен командир батальона майор Щеглов. В командование батальоном вступил Бесчетнов. Он попытался установить связь с другими батальонами — не получилось. А впереди уже слышался тяжелый рокот танковых двигателей — в долину реки Шкло спускались еще десять гитлеровских танков. Тогда Бесчетнов подал команду:

— Всем! Стой! С места огонь!

Стреляя на ходу, немецкие танки устремились прямо на позиции роты Бесчетнова. Приблизительно с пятисот метров они были встречены дружным огнем. Первый вражеский танк подбил лейтенант И. Д. Рощин, второй поджег экипаж командира роты, вскоре с разорванной гусеницей завертелась на месте и третья фашистская машина. Не помогла немцам и авиация, неожиданно налетевшая на боевой порядок батальона. Оставив на поле боя несколько подбитых и сожженных танков, гитлеровцы отошли... [21]

— Быстрее вытаскивайте застрявшие машины, — приказал я Бесчетнову. — Немцы могут повторить атаку.

От командира полка я отстал при подходе к реке Шкло и сейчас не знал, где он, какое решение принял, когда два наших батальона встретились с врагом. Брала обида, что, выполняя приказ командира корпуса, я по существу оказался в роли рядового танкиста, оторвался от штаба полка, не имел связи со штабом дивизии. Знал лишь то, что видел сам и что услышал от командира роты старшего лейтенанта Бесчетнова.

Попытался найти в эфире радиостанцию Жеглова. Она не отвечала. К счастью, удалось связаться со вторым батальоном. Вступив с ходу в бой, он отбросил немецкую пехоту и танки. Колхидашвили повел роты вперед, но, встретив сильный огонь вражеской артиллерии и танков, вынужден был остановиться. Две роты первого батальона были где-то на левом фланге. Приказал старшему лейтенанту Бесчетнову установить с ними связь. Третий батальон, свернув с дороги, над которой то и дело кружила вражеские самолеты, остановился недалеко в лесу и ждал приказа. Снова и снова бросаю в эфир:

— Первый, первый, отвечай!

В наушниках только треск и далекий перестук морзянки. Казалось, еще секунда, и через этот шум прорвется знакомый голос Жеглова. Как нужны сейчас его слово, приказ! Он должен решить: что делать батальонам, столкнувшимся с врагом и уже понесшим первые потери. Это надо решать немедленно, иначе заминка, бездействие лишат нас даже надежды на успех.

Жеглов не отвечал. Где он, что с ним? Может, уже в штабе и на чем свет ругает меня, что без надобности застрял в батальоне и не выполняю своих прямых обязанностей? Быстрее туда! Пока немцы откатились, нарвавшись на огонь наших танкистов, надо успеть многое: доложить штабу дивизии обстановку, прямо сказать, что впереди нас никаких частей нет. А самое главное — выяснить, какую задачу выполнять полку в дальнейшем. Может быть, такие указания уже поступили в штаб полка, а я теряю время и ничего не делаю для их выполнения. За пять часов марша мы сожгли немало горючего, встретились с врагом и израсходовали часть боекомплекта. Надо позаботиться и об обеспечении танкистов всем необходимым. Но где тылы? [22]

Продолжение в файле "По сигналу "Гроза".

Источники:

1. Баграмян Иван Христофорович Так начиналась война -------------------------------------------------------------------------------- Проект "Военная литература": militera.lib.ru Издание: Баграмян И.X. Так начиналась война. — М.: Воениздат, 1971. Книга на сайте: militera.lib.ru/memo/russian/bagramyan1/index.html Иллюстрации: militera.lib.ru/memo/russian/bagramyan1/ill.html OCR и корректура: Андриянов П.М. Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

3.Егоров Александр Васильевич С верой в победу (Записки командира танкового полка) -------------------------------------------------------------------------------- «Военная литература»: militera.lib.ru Издание: Егоров А.В. С верой в победу (Записки командира танкового полка). - М.: Воениздат, 1974. Книга на сайте: militera.lib.ru/memo/russian/egorov_av/index.html Иллюстрации: нет OCR, правка: Андриянов П.М. Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009