ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

А.В.Исаев.24 июня. Вынужденная пауза.

Декларированного М.А. Пуркаевым в докладе Г.К. Жукову контрудара в этот день не состоялось. Наиболее значительным событием стало встречное танковое сражение в районе Войницы. Ведущую роль в этом ударе сыграла 135-я стрелковая дивизия, поддержанная 16-м стрелковым полком 87-й стрелковой дивизии, 1-й артиллерийской противотанковой бригадой и 460-м корпусным артиллерийским полком 27-го стрелкового корпуса. Начало атаки, назначенное на 4 утра 24 июня, откладывалось до прибытия 19-й танковой дивизии. В очередной раз приходится вспомнить формирование механизированных корпусов весны 1941 г., оторвавшее от стрелковых корпусов бригады танков Т-26. Объединение танков Т-26 в танковые дивизии затрудняло их взаимодействие со стрелковыми соединениями, в то время как подчинение Т-26 корпусу обеспечило бы неразрывную связь танков и пехотинцев. Даже неспешные тракторы корпусного артиллерийского полка доставили свои орудия к Войнице к назначенному времени атаки. 19-я танковая дивизия подошла к Войнице только к 13.00, когда уже завязался бой. Танки Т-26 были сразу же подвергнуты жестокому избиению. [146] В докладе командира 22-го механизированного корпуса описание боя 24 июня звучит следующим образом:

«В атаку были выведены танки Т-26, старых — 45 шт. (видимо, танки Т-26 ранних выпусков. — Л.И.), бронемашин БА-10–12 шт. под общим командованием командира 37 т*анкового** п*олка** подполковника Бибика. Большинство этих танков было уничтожено противником и выведено из строя. По достижении танками района леса южн. выс. 228,6, сев. Каневичи, пехота противника начала отступать, а из леса был открыт сильный артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь, с последующим выходом средних и тяжелых танков. Завязался сильный танковый бой, длившийся 2,5 часа. Оставшиеся после боя танки начали выходить из боя»{150}.

Отчаянные атаки соединений 22-го механизированного корпуса все же смогли замедлить наступление III моторизованного армейского корпуса немцев:

«23/24 июня наступление пришлось остановить, поскольку враг с кавалерией и артиллерией атаковал во фланг. Во второй половине дня 24 июня пехотным и 36-м танковым полком была отражена мощная танковая атака врага близ Александровки»{151}.

Но этот результат был достигнут ценой полной утраты боеспособности 19-й танковой дивизии. Немцами было заявлено о полном разгроме дивизии генерал-майора Семенченко:

«Танковая битва близ Александровки развивалась таким образом, что до 25 июня были уничтожены 156 вражеских танков»{152}.

Учитывая, что по состоянию на 6.00 26 июня 19-я танковая дивизия имела всего 4 танка, 14 орудий и 2 батальона мотопехоты, немецкие данные о результатах боя следует признать похожими на правду. От 163 танков и 100% комплектности полевой артиллерии этого соединения почти ничего не осталось. Дивизия легла костьми на пути немецкого танкового клина, рвавшегося к Луцку, выигрывая время. Пока шел бой у Войницы, к Луцку выдвинулась 131-я моторизованная дивизия 19-го механизированного корпуса. Выбив из города передовые отряды немцев, дивизия Н.В. Калинина удерживала город до вечера 25 июня. [147]

Выдвижение войск из глубины, однако, не изменяло баланса сил принципиально. За истекшие двое суток войны немцы успели лишить боеспособности дивизии у границы. 24 июня 124-я и большая часть 87-й стрелковой дивизии были окружены. Наступающие вслед за танковыми дивизиями пехотные соединения обошли фланги 124-й стрелковой дивизии и соединились утром 24 июня в районе городка Горохув, блокировав дивизию Ф.Г. Сущего в районе Милятина. 87-я стрелковая была блокирована в районе Сельца подразделениями 44-й пехотной дивизии немцев. Только 16-му стрелковому полку дивизии удалось избежать окружения, и он вел оборонительное сражение совместно с 135-й стрелковой дивизией.

Однако главной проблемой было то, что 24 июня стало днем оперативной паузы в нанесении контрударов по южному флангу наступления 1-й танковой группы. Это было связано с кризисом, возникшим на левом фланге 6-й армии, и проникновением 11 танковой дивизии в тыл фронта. Построение приграничных армий везде было достаточно жидким. Ураган удара танковой группы привел к проламыванию фронта 5-й армии на сотню километров в глубину. Но и наступление пехотных соединений вермахта на 6-ю и 26-ю армии представляло серьезную опасность для растянутых на 25–30 км советских дивизий. Наступление LII и XXXXIX корпусов на перемышльском направлении вызвало изменение обстановки, требовавшее немедленной реакции. Развитие наступления 17 армии могло привести к рассечению фронта львовского выступа пополам. Это заставило использовать 4-й механизированный корпус в интересах 6-й армии, для нанесения контрудара во фланг XXXXIX армейского корпуса. Вместо планировавшегося удара совместно с 15-м механизированным корпусом в направлении Радзехова сильнейшему механизированному корпусу фронта командующий 6-й армией приказал:

«Нанести удар в направлении Нагачув, Залесска Воля, разгромить противника, отбросив его за р. Сан, и тем снять угрозу охвата соседа справа»{153}.

Выполняя приказ, 32-я танковая дивизия без 32-го мотострелкового полка должна была развивать удар 6-го стрелкового корпуса 6-й армии. Однако

«штаб 6-го стрелкового корпуса поставил танковой дивизии самостоятельную задачу — атаковать в направлении сильно укрепленного противотанкового района с наличием реки и болотистой местности, не поддержав действий дивизии ни пехотой, ни артиллерией»{154}. [148]

Неотмобилизованность дивизии Ефима Пушкина привела к тому, что мотострелковый полк передвигался пешком и сопровождать танки в маневрах соединения не мог. Артиллерия 32-го артиллерийского полка также не получила по мобилизации необходимых тракторов, и его маневренность была весьма условной. Поэтому Т-34 и КВ были вынуждены атаковать без поддержки пехоты и артиллерии. Результат не заставил себя ждать: дивизия потеряла в атаке 15 танков. Нельзя сказать, что эти потери были безрезультатными. В журнале боевых действий ГА «Юг» мы находим красноречивые строки:

«В соответствие с запросом командования 17-й армии в 18.50 будет передан запрос в ОКХ (оперативный отдел) о выделении из резерва ОКХ 4 горнострелковой дивизии для смены 68-й дивизии, понесшей серьезные потери в ходе боев, особенно 25 июня в результате непрерывных танковых атак противника, если не полностью выведенной из строя»{155}.

Немецким пехотинцам, оказавшимся на второстепенном направлении, без средств усиления в виде 88-мм зениток или 10-см корпусных орудий, перед лицом танков Т-34 и КВ, можно не позавидовать. Но вместе с тем сковывание основной массы 4-го механизированного корпуса боями на вспомогательном направлении не улучшало общей оперативной обстановки. Поэтому Г.К. Жуков пытался одернуть командующего 6-й армией и в категорической форме потребовал переброски 8-й танковой дивизии 4-го механизированного корпуса в район Буек для действия совместно с 8-м механизированным корпусом в направлении Радзехоьа. Однако и здесь не обошлось без использования этого соединения в интересах 6-й армии. В отчете командира дивизии читаем:

«24 июня. 15 т*анковый** п*олк** при совершении марша в район Язув Стары вел бой с частями противника в районе Немирув, уничтожив до батальона пехоты, 12 противотанковых орудий, потеряв при этом 19 Т-34»{156}.

Когда задаются вопросом: «Куда исчезли несколько сотен танков Т-34 и КВ 4-го механизированного корпуса?» — ответ нужно искать в метаниях этого соединения за фронтом 6-й армии с нанесением ударов локального значения. Каждый из этих ударов неумолимо уменьшал боевые возможности корпуса. Самым решительным образом вмешался командующий 6-й армией и в судьбу 8-го механизированного корпуса, выдвинутого для контрудара в полосу его армии. Еще 23 июня он приказывает командиру корпуса, Д.И. Рябышеву, выдвинуть соединение в район Яворова и Грудек Ягельоньского. И.Н. Музыченко рефлекторно приблизил 8-й мехкорпус к фронту своей армии, видимо, планируя использовать его для парирования прорывов немецких войск. Весь день 23 июня был потрачен на 200-километровый марш корпуса в новый район сосредоточения. Что самое печальное, этим разрушилось построение войск Юго-Западного фронта для удара во фланг немцам на направлении главного удара. И.Н. Музыченко трудно упрекнуть в «нецелевом» использовании мехкорпусов. Его немецкий оппонент потребовал себе 13 танковую дивизию в куда более спокойной обстановке. Скорее имело смысл изначально вывести все механизированные соединения хорошей комплектности из подчинения армий и руководить их действиями фронтовым управлением. Неплохим вариантом представляется также использование армейского управления, например, 6-й армии для объединения действий механизированных соединений против 1 танковой группы. Оборону львовского выступа можно было возложить на штаб 26-й армии. Управление армии вполне могло справиться с двумя-тремя стрелковыми корпусами. [150]

Разумеется, подчинение фронту не гарантировало от бесцельных метаний мехкорпуса по дорогам. Требовалась последовательность и решительность в нанесении контрударов вместо частой смены противоречивых приказов. Характерным примером этого являются передвижения 15-го механизированного корпуса 24 и 25 июня. Поводом для такой суеты была неадекватная реакция командования фронта на сообщение разведки 23 июня. Звучало оно так:

«По данным авиационной разведки, из района Радзехов в направлении Берестечко и Броды в 16 часов выдвигалось большое количество танков и к 16 часам 20 минутам Берестечко и Горохув были заняты мотомеханизированными частями противника» (Разведсводка № 1 к 22.00 штаба ЮЗФ){157}.

Зерно истины в этих данных было. Как мы знаем, основные силы 15 танкового полка 11 танковой дивизии вели 23 июня бой с советскими танковыми частями у Радзехова. Танковый бой не остановил продвижения 11 танковой дивизии на восток. Стандартной практикой немцев было разбиение танковой дивизии на две-три боевые группы (кампф-группы), основу одной из которых составлял танковый полк, а основу других — мотопехотный. Этим временным объединениям частей дивизии придавались артиллерия, зенитные и инженерные средства. Наступление боевые группы вели, как правило, по параллельным маршрутам. В случае 11 танковой дивизии наступление развивала боевая группа на основе 110 моторизованного пехотного полка, усиленного 2 ротой 15 танкового полка. Населенного пункта Берестечко, находящегося в 30 км восточнее Радзехова, эта боевая группа достигла как раз 23 июня. Так что разведсводка была правильной. Неадекватной была реакция на нее. В ответ на данные авиаразведки последовало приказание начальника штаба Юго-Западного фронта № 023 от 23.6.41 г. В ней 15-му механизированному корпусу была поставлена задача:

«Ввиду появления в районе Берестечко и лесах западнее танков противника, прочно удерживать район Броды мотодивизией, обеспечив себя с направления Радзехов, Крыстынополь, атаковать и уничтожить танки и танкетки противника в направлении Берестечко во взаимодействии с подходящим к утру 24.6.41 г. в район Броды 8-м механизированным корпусом»{158}.

Выполняя этот приказ, командование корпуса прикрылось с запада 37-й танковой дивизией, а 10-ю танковую дивизию в 7.00 отправило маршировать в направлении Брод. [151] Для этого нужно было сначала отойти на юг, а затем двигаться на восток к Бродам. Дивизия совершила 45-километровый марш, из которого она была возвращена только в 17.00. На исходные рубежи контрудара основная часть дивизии вернулась только к рассвету 25 июня. 19-й танковый полк приказ на возвращение в район м. Холоюв получил только в лесу юго-западнее Броды. В результате в прежнее положение возвратился лишь к 20.00 25 июня, проделав за 24 и 25 июня 105-километровый марш, не принимая участия в бою. Таким образом, целых два дня были потеряны вследствие паники, поднявшейся из-за прорыва немцев. Контрудар в районе Радзехова и так был направлен против фланга немецкого наступления. Нажим на фланг должен был и мог его остановить. Кроме того, в район Брод вскоре прибывал 8-й механизированный корпус, и возможные неожиданности было чем парировать. Совершенно ненужным выглядит и возврат соединений 15-го механизированного корпуса в прежние районы сосредоточения. Ошибочное выдвижение тактически не требовало отката назад. Не было никаких препятствий на пути изменения построения механизированных корпусов для контрудара. Уже выдвинувшийся к Бродам 15-й мехкорпус мог получить задачу удара на Берестечко, а 8-й механизированный корпус можно было направить в район Топорува для наступления на Радзехов и Лешнев. Поворот корпуса Д.И. Рябышева на Радзехов даже позволял выиграть время, сократить время выдвижения для удара — фронт 6-й армии был ближе к Топоруву, чем к Бродам.

Замечу также, что в упомянутой разведывательной сводке мы видим несомненную ошибку:

«По шоссе из Брест*а** на Ковель в 6 часов отмечалось выдвижение танков, количество не установлено»{159}.

Это заставляло держать на ковельском направлении 41-ю танковую дивизию 22-го механизированного корпуса и задействовать на этом направлении силы авиации фронта и 5-й армии.

Но вследствие нерешительности штаба фронта в организации контрудара реальным препятствием на пути продвигающейся вперед 11-й танковой дивизии стали лишь активные действия ВВС фронта. В официальной истории соединения мы находим такие строки: [152]

«Каждый час количество вражеских налетов увеличивалось. Итогом этих атак стало множество раненых и убитых солдат *15 танкового** полка»{160}.

Массированные удары советских бомбардировщиков оказали существенное влияние на продвижение дивизии:

«Препятствием для нашего дальнейшего наступления оказались русские авианалеты, которым благоприятствовала затяжная ясная погода. Инженерные войска заново соорудили мост через Стырь и у селения Шуровище, мы перешли реку и продвигались дальше в направлении к Дубно»{161}.

Всего в период с 22 по 24 июня ВВС фронта произвели 523 самолето-вылета, сбросили 2500 авиабомб различных калибров{162}.

Однако постоянно надеяться на ВВС было нельзя. Возможности авиации фронта неуклонно уменьшались. Итоги воздушной битвы первых дней войны лучше всего подвел командующий ВВС ЮЗФ Астахов в своем докладе августа 1941 г. Он написал:

«Военно-воздушные силы Юго-Западного фронта в целом не были подготовлены к отражению внезапных налетов военно-воздушных сил противника на наши аэродромы и к выходу из-под удара. 22.6.41 г. первые налеты противника на наши аэродромы прифронтовой полосы значительных потерь нашим летным частям не нанесли, но в результате слабого руководства со стороны командиров авиационных дивизий и авиационных полков подчиненными им частями в вопросах организации выхода из-под удара и отражения налетов авиации противника последний, повторными ударами в течение 22.6.41 г. и в последующие два дня, нанес нашим летным частям значительные потери, уничтожив и повредив на наших аэродромах за 22, 23 и 24 июня 237 самолетов, что составляет 68 процентов потерь материальной части на своих аэродромах в результате налетов авиации противника за весь период войны»{163}.

Одним из значимых факторов снижения возможностей ВВС Юго-Западного фронта стал захват многих аэродромов, находившихся в полосе наступления 1 танковой группы. [153] При этом терялись и боевые машины, имевшие незначительные повреждения. Их попросту не успевали эвакуировать, а поменять аэродром базирования самостоятельно «ишачки», «чайки», СБ и МиГи вследствие боевых повреждений или технических неполадок уже не могли. Поэтому продвижение немецких войск привело к тому, что количество боевых самолетов к 24 июня 1941 г. уменьшилось на Юго-Западном фронте ни много ни мало на 1452 единицы (табл. 2.1).

Вечером 24 июня командование фронта снова сделало попытку собрать все имеющиеся в его распоряжении механизированные соединения для контрудара по флангам танковой группы. В 21.00 издается боевой приказ № 0015 на нанесение контрудара силами 8, 15 и 4-го механизированных корпусов. Целью танковых соединений снова было срезание вбитого в оборону фронта танкового клина:

«2. Основная задача армий правого крыла Юго-Западного фронта на 25.6.41 г. — разгром подвижной группы и войск противника, находящихся к северу от линии Щуровнце — Дмытрув — Мосты — Вельке, и выход 8, 15 и 4-го механизированных корпусов в район Войница, Милятын, Сокаль. *...** Помимо разгрома главной (сокальской) группировки противника, этим маневром срывается угроза окружения противником главных сил нашей 5-й армии»{164}.

Глубина удара составляла едва ли не 60 км. 8-й механизированный корпус должен был выйти к Берестечко, 15-й — к Сокалю через Радзехов.

Источник:Исаев Алексей Валерьевич От Дубно до Ростова -------------------------------------------------------------------------------- «Военная литература»: militera.lib.ru Издание: Исаев А.В. От Дубно до Ростова. — М.: АСТ; Транзиткнига, 2004. Книга на сайте: militera.lib.ru/h/isaev_av3/index.html Иллюстрации: militera.lib.ru/h/isaev_av3/ill.html OCR, правка, html: Андриянов П.М. (assaur1@rambler.ru) Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009