ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

Исаев А.В.

Контрудар группировки механизированных корпусов по флангам танковой группы Э. фон Клейста

Броды-Луцк-Дубно

Наконец ценой титанических усилий и после долгих метаний из стороны в сторону, руководству Юго-Западного фронта удалось собрать группировку механизированных корпусов для контрудара по флангам танковой группы Э. фон Клейста. В наступлении, назначенном первоначально на утро 25 июня, приняли участие одновременно четыре механизированных корпуса. Этот день стал апогеем сражения механизированных соединений в треугольнике Броды — Луцк — Дубно. В этот день и решилась судьба приграничного сражения в полосе Юго-Западного фронта.

Решение командования фронта на контрудар теперь выглядело как «клещи»: удар по сходящимся направлениям с севера и юга с целью окружения наступающего противника. Задачи северного крыла наступления, согласно боевому приказу командующего войсками Юго-Западного фронта № 0016, формулировались следующим образом:

«Командующему 5-й армией генерал-майору Потапову объединить под своим командованием 9-й и 19-й механизированные корпуса и занять ими исходный рубеж для атаки на фронте Грудек, Рымно (оба пункта 8 км юго-западнее Луцк) с целью содействовать 8-му и 15-му механизированным корпусам в разгроме радзехувской группировки атакой вдоль железной дороги (Луцк, Броды). Исходный рубеж занять к 4.30 26.6.41 г. Начало атаки — 9.00 26.6.41 г.»{175}

К 26 июня оба вышеуказанных пункта уже были заняты противником. Немецкие пехотные и танковые дивизии распространились по всей местности от границы до рек Стырь и Иква, включая города Луцк и Дубно. Это вообще было типичным явлением 1941 г. — назначенный командованием рубеж наступления уже оказывался захваченным противником. Результатом этого было вырождение классического удара во фланг в кровопролитное встречное сражение. По такому сценарию, например, развивалось столкновение 2-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса и 6 танковой дивизии немцев в Прибалтике у Рассеняя. Выход немцев к рубежу реки Иква и рокировка на юг танковых дивизий III моторизованного армейского корпуса привели к тому, что 19-й механизированный корпус был вынужден вести встречный бой во все ухудшающихся условиях. [165] Но вечером 25 июня и ранним утром 26 июня бойцы и командиры 40-й и 43-й танковых дивизий корпуса об этом еще не знали. Они только нащупывали лежащую впереди неизвестность. Распространенной практикой контрударов механизированных соединений РККА в 1941 г. была выброска вперед мотострелкового полка в качестве передового отряда. 43-й мотострелковый полк 43-й танковой дивизии (два батальона на автомашинах) со взводом танков и батареей полковой артиллерии выдвинулся в направлении Дубно. Установив, что деревня в 7 км восточнее Дубно занята противником, полк закрепился в Млодове. С утра позиции полка были атакованы немцами. Однако 43-й мотострелковый полк грамотно провел бой, используя танки как противотанковые средства, сумел подбить две машины кампфгруппы 11 танковой дивизии. Эти потери подтверждаются немецкими данными:

«В 6.30 после жесткой борьбы с вражескими пехотными и артиллерийскими войсками Млодова была взята. Но при этом пришлось смириться с потерей трех танков»{176}.

Тем временем на дальние подступы к Дубно стали подтягиваться главные силы 43-й танковой дивизии. Артиллерия дивизии (43-й гаубичный артиллерийский полк), двигавшаяся из района Тайкуры на тракторной тяге со скоростью 6 км в час, находилась еще в пути и к началу атаки открыть огня не могла. Но значительно облегчило задачу соединения наличие в этом районе отходящей пехоты и артиллерии 228-й стрелковой дивизии 36-го стрелкового корпуса. Остановив откатывающихся от Дубно пехотинцев, командир 43-й танковой дивизии полковник И.Г. Цибин использовал пехоту и артиллерию 228-й дивизии в своем наступлении. Танки 43-й дивизии, вышедшие на рубеж наступления, были для удобства управления сведены в один 86-й танковый полк. Атаку он начал в составе 2 танков КВ, 2 танков Т-34 и 75 танков Т-26. Противостояла 43-й танковой дивизии только одна боевая группа 15 танкового полка 11 танковой дивизии. Вторая боевая группа дивизии Людвига Крювеля, кампфгруппа Ангерн, к тому времени уже ушла вперед в направлении Острога. К вечеру она находилась в 5 км западнее от селения Мизоч, что примерно в 20 км северо-западнее Острога. Таким образом, в бою у Дубно столкнулись две танковые дивизии неполного состава. [166] Советская танковая дивизия, правда, получила поддержку пехотинцев стрелковой дивизии. В расчете на танки и пехоту силы противников были примерно равны, но немецкая сторона имела значительное превосходство в тяжелой артиллерии за счет приданных корпусных частей. Механизм был тот же самый, что и в случае 14-й танковой дивизии у Луцка: 10–21-см артиллерия корпусного звена, приданная кампфгруппам и командованию дивизии, давала немцам ощутимое преимущество в артиллерийской дуэли.

Наступление 43-й танковой дивизии на Дубно вместо назначенных командованием фронта 9.00 утра началось только в 14.00. На острие атаки были танки новых типов, Т-34 и КВ. За ними двигались легкие Т-26. Бой длился около 4 часов и завершился выходом советских танкистов к окраинам Дубно. Прорваться в сам городок мешали взорванные немцами мосты. Успех был достигнут ценой потери обоих танков КВ (оба сгорели) и 15 танков Т-26 (из них 4 огнеметных), было убито и ранено 128 человек. С целью развития достигнутых результатов было решено атаковать Дубно с юго-востока, вдоль железной дороги, но в ночь на 27 июня дивизия была вынуждена отступить к Ровно. По оценке противника, 43-й танковой дивизии удалось добиться успеха, но советское командование не сумело его закрепить:

«Русские пытались прорваться повсюду и создавали порой действительно критические ситуации. За короткое время после удара по флангу русским удается перегородить путь к наступлению на Острог. Несмотря на это, советское командование не понимало, что для достижения огромного успеха можно было воспользоваться тем замешательством, которое присутствовало на немецкой стороне»{177}.

С этой оценкой трудно согласиться. Если замешательство и присутствовало в рядах боевой группы 11 танковой дивизии, отошедшей к Дубно, то оно отсутствовало в рядах наступающей южнее Луцка 13 танковой дивизии. Доселе лишь преодолевавшая российское бездорожье 13 танковая проломила оборону частей советских 228-й стрелковой и 40-й танковой дивизий. К вечеру 26 июня отход этих соединений привел к обходу фланга дивизии И.Г. Цибина. Она оказалась под угрозой окружения. Именно это заставило танкистов 43-й танковой дивизии отступить от Дубно, уйти с коммуникаций кампфгруппы Ангерн 11 танковой дивизии, ушедшей на Острог. [167]

У Острога перед несущимся в пустоте авангардом 11 танковой дивизии 61 мотоциклетным батальоном внезапно всплыл Второй стратегический эшелон в составе частей 109-й моторизованной дивизии 5-го механизированного корпуса и 57-й танковой дивизии. Приказ на передислокацию эти соединения 16-й армии Забайкальского военного округа получили почти за месяц до войны, 25 мая 1941 г. В конце мая 109-я моторизованная дивизия, дислоцировавшаяся в Хараноре, в обстановке жесткой секретности убыла на запад. Части ехали в закрытых теплушках, бронетехника на платформах была укрыта деревянными щитами. Первые эшелоны со штабом дивизии, подразделениями 381-го мотострелкового полка, частью подразделений 602-го мотострелкового полка и некоторыми другими частями дивизии 18 июня 1941 г. выгрузились на станции Бердичев. Разместилась прибывающая дивизия в 10 км от станции, в Скруглевских лагерях. В связи с кризисной обстановкой, сложившейся на Западном фронте, 26 июня 1941 г. поступил приказ, перенацеливавший 16-ю армию в район Орша — Смоленск. Дивизия по приказу командарма-16 генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина начала 120-километровый марш к станции Шепетовка, где должна была погрузиться в железнодорожные эшелоны и отправиться в Белоруссию. Прорыв 11 танковой дивизии в направлении Острога во второй половине дня 26 июня потребовал экстренных мер противодействия. М.Ф. Лукин на свой страх и риск снял части 109-й моторизованной дивизии с погрузки и направил их навстречу немцам. Для этого требовалась немалая решительность, ведь первоначально появление немцев в районе Острога было расценено как выброска воздушного десанта. Первым достиг Острога и завязал бой 173-й разведывательный батальон майора Юлборисова. Разведбатальон первым вошел в Острог и занял в городе оборону. Однако вскоре в город ворвались мотоциклисты 61 мотоциклетного батальона и выбили разведчиков Юлборисова из города, а затем успешно отразили их контратаки. В 2 часа дня из Шепетовки в направлении Острога выдвинулся 114-й танковый полк 57-й танковой дивизии, оснащенный танками Т-26. Вечером 26 июня он уже был в Остроге. [168] В ночь на 27 июня, совершив 45-километровый марш из Шепетовки, к Острогу прибыл 381-й мотострелковый полк А.И. Подопригоры. Позднее к городу подтянулись остальные части 109-й дивизии, не успевшие отправиться в Оршу, — 2-й батальон 602-го мотострелкового полка и несколько танков 16-го танкового полка. Основная масса подразделений 602-го и 16-го полков успела погрузиться и уже находилась в пути, вернуть их возможности не было. Вечером и ночью разрозненные части, получившие впоследствии название группа Лукина, и кампфгруппа Ангерн 11 танковой дивизии подтягивались к Острогу, готовясь вступить в бой с рассветом 27 июня. Несмотря на выход своего вчерашнего противника, 11 танковой дивизии, к Острогу, 8-й и 15-й механизированные корпуса 26 июня должны были наступать в тех же направлениях, что и два дня назад. Командование фронта в боевом приказе № 0016 поставило им те же задачи, что и в приказе № 0015 от 24 июня. Между тем главным фактором боев на южном фасе вбитого в оборону Юго-Западного фронта выступа стало изменение соотношения сил. Подтянувшиеся с запада пехотные и танковые соединения могли не только эффективно сдерживать наступление мехкорпусов Юго-Западного фронта, но и переходить в атаку. Постановка вчерашних задач мехкорпусам означала удары по свежим соединениям противника, опирающимся на подготовленную за прошедшие дни оборону. Более того, немецкие танковые и пехотные соединения могли наносить упреждающие удары, разрушая планы контрударов в зародыше. Вследствие этого части 15-го механизированного корпуса вместо наступления вынуждены были отбивать атаки немецких танков, которые пытались обтекать фланги 10-й и 37-й танковых дивизий. Просачивание немцев на флангах вынуждало проводить частные контратаки. Так, контратака частей 10-й танковой дивизии напоролась на сильную противотанковую оборону и привела к потере 4 танков КВ и 7 танков БТ-7. Только небольшая часть 10-й танковой дивизии оказалась не вовлеченной в сковывающие стычки со все прибывающими немецкими частями. Попетляв безрезультатно по дорогам до Брод и обратно, 19-й танковый полк 10-й танковой дивизии рвался в бой. И в 10 часов утра, по личной инициативе командира полка подполковника Пролеева, была организована атака в районе высот юго-восточнее Радзехова. Однако немцы построили плотную противотанковую оборону, и полк был встречен организованным огнем орудий различных калибров, включая поставленные на прямую наводку тяжелые гаубицы. [169] В результате полк потерял 9 танков КВ и 5 танков БТ-7. Один из участников этого боя, командир 1-го батальона капитан З.К. Слюсаренко, описывал его так:

«Вражеские снаряды пробить нашу броню не могут, но разбивают гусеницы, сносят башни. Загорается КВ слева от меня. В небо над ним взметнулся султан дыма с огненной тонкой, как жало, сердцевиной. «Ковальчук горит!» — екнуло сердце. Помочь этому экипажу никак не могу: со мной несутся вперед двенадцать машин. Еще один КВ остановился: снаряд сорвал с него башню. Танки КВ были очень сильными машинами, а вот скорости и поворотливости им явно не хватало»{178}.

«Неуязвимость» танков КВ в 1941 г. была достаточно условной. Есть немало примеров, когда КВ выходили из боя с сотнями пробоин. Но отнюдь не меньше примеров, когда, как в вышеописанной атаке 19-го танкового полка, тяжелые танки Кировского завода выбивались целыми подразделениями в одной атаке. Сами по себе сильное бронирование и мощное орудие не являются гарантией успехов. Средства, которыми вели бой армии Второй мировой войны, позволяли им перемалывать и КВ в 1941 г., и «Тигры» в 1943 г. Корпусные, зенитные орудия могли уничтожить тяжелые танки, даже если они были не по зубам противотанковой артиллерии полков и дивизий.

Значительную роль в воздействии на артиллерийские и тыловые части соединений играла авиация. Одной из важнейших целей немецких самолетов были пункты управления войсками. В 18.00 26 июня 1941 г. 18 самолетов противника подвергли тяжелой бомбардировке командный пункт 15-го механизированного корпуса в районе селения Топорув. Судя по всему, это были Не-111 55 бомбардировочной эскадры KG-55 Гриф. В ходе бомбардировки был тяжело контужен командир корпуса Игнатий Иванович Карпезо. Командование принял заместитель командира корпуса полковник Г.И. Ермолаев. [170] В отчете командира 15-го механизированного корпуса указывается, что в ходе отражения налета 10-мм зенитным артиллерийским дивизионом и пулеметным огнем зенитных установок было сбито 7 немецких самолетов, но в списке потерь 55 бомбардировочной эскадры числятся два Не-111, потерянные в этом районе. Один (командир экипажа лейтенант Гельмут Шторк) не вернулся из вылета, второй был сбит огнем с земли, командир экипажа и бортстрелок получили ранения.

Поскольку соединения 15-го механизированного корпуса были скованы атаками подошедших немецких дивизий, первую скрипку в контрударе Юго-Западного фронта 26 июня играл 8-й механизированный корпус. В бесконечных маршах по дорогам в течение трех суток корпус потерял почти 50% танков вышедшими из строя по техническим причинам и отставшими. Отставание вследствие поломок или по каким-то другим причинам было одним из самых неприятных последствий почти что 500-километрового марша корпуса. Достаточно характерная история отставших была рассказана Иваном Ерастовичем Смоляковым, служившим в июне 1941 г. механиком-водителем тяжелого танка Т-35 34-й танковой дивизии:

«Километрах в восьмидесяти за Львовом *речь идет о 24 июня. — А.И.** у нас радиатор потек. Встали мы, и встали надолго. Какой-то майор на полуторке подъехал, передал приказ — место сосредоточения юго-западнее Бродов, завтра к вечеру. А мы остались чиниться. Прокопались весь день и часть ночи. Пошли догонять полк. К утру догнали колонну, но не нашего, а соседнего, 68-го полка. Не дошли до Бродов километров пятьдесят (это уже 27-го вечером было), новый приказ — повернуть на юг, на Золочев, а оттуда на Тарнополь...»{179}

Как мы видим, этот Т-35 в дубненских боях не участвовал, можно сказать, проехал мимо них. И такая судьба была уготована половине состава 8-го механизированного корпуса.

Задачей наступления корпуса Д.И. Рябышева был выход в район Берестечко — населенного пункта, лежавшего на шоссе, идущем от границы к Дубно и Кременцу. Противостояла соединениям 8-го механизированного корпуса одна из боевых групп 16 танковой дивизии XXXXVIII моторизованного корпуса. Обычно на наших картах рисуют дивизию Ганса-Валентина Хубе целиком в полосе удара мехкорпуса Д.И. Рябышева. Но это не соответствует действительности, в официальной истории соединения порядок продвижения описывается так: [171]

«Дивизия продвигалась не очень плотными порядками. Маршевая группа Сиккенуса с командиром дивизии во главе находилась довольно далеко от остальных войск, двигаясь через населенный пункт Поповцы к заболоченному участку р. Иква, по другую сторону которого лежал Кременец в 125 км восточнее демаркационной линии»{180}.

Таким образом, на пути танкистов Попеля и Рябышева оказалась примерно половина 16 танковой дивизии. Однако немцы были предупреждены о появлении крупных масс советских танков воздушной разведкой:

«Утром 26.06.1941 разведывательная авиация доложила о большом скоплении танковых сил противника на направлении удара 16 танковой дивизии. Советские дивизии из района Карпат и Лемберга передвигались по до настоящего момента неизвестной дороге, ведущей с юга на север через Ситно, Вербу, Дубно и Ровно. Их целью было, по-видимому, перекрыть основной путь на Житомир и Киев»{181}.

Кто предупрежден, тот вооружен, и немецкие танкисты и мотопехота заняли оборону. Ударная группа 8-го механизированного корпуса в составе 12-й и 34-й танковых дивизий начала наступление в 9.00 утра 26 июня. К концу дня дивизии продвинулись на 10–15 км, понеся сравнительно небольшие потери в танках. Части 12-й танковой дивизии ТА. Мишанина захватили к исходу дня высоты севернее Лешнюв (12 км южнее Берестечко), потеряв при этом 8 танков подбитыми и 2 танка завязшими в болоте. Самый серьезный удар по 12-й танковой дивизии был нанесен с воздуха, немецкой авиацией были подбиты все тракторы артиллерийского полка, погибла большая часть орудийных расчетов. Этот успех стоил эскадре KG 55 одного Не-111, потерянного от огня с земли в районе Бродов. 34-я танковая дивизия И.В. Васильева овладела районом Хотын — Редкув — Коморувка (10–12 км юго-восточнее Берестечко), потеряв всего 5 танков, из которых 4 танка были подбиты, а 1 танк сгорел. В своей статье о дубненских боях в «Военно-историческом журнале» Д.И. Рябышев несколько завысил результаты действий дивизии, выведя ее к населенному пункту Остров (7 км юго-восточнее Берестечко). В 13.00 в бой вступила 7 моторизованная дивизия, но особых успехов не достигла и осталась на занимаемом рубеже до наступления темноты. [172] Нельзя сказать, что механизированный корпус Д.И. Рябышева достиг каких-то выдающихся успехов, но 12-я танковая дивизия преодолела водные преграды, лежащие на пути наступления, и до Берестечко оставалось всего 12 км по прямой вдоль дороги Лешнев — Берестечко. Захват городка Берестечко или даже заявленного Д.И. Рябышевым как уже занятого населенного пункта Остров означал перехват основной питающей магистрали XXXVIII армейского моторизованного корпуса немцев. Однако в оперативной сводке штаба Юго-Западного фронта от 20.00 26 июня результат боя описан просто уничижительно:

«8-й механизированный корпус в 9.00 26.6.41 г. нерешительно атаковал механизированные части противника из района Броды в направлении Берестечко и, не имея достаточной поддержки авиацией и со стороны соседа слева — 15-го механизированного корпуса, остановлен противником в исходном для атаки районе»{182}.

Оснований для излишнего оптимизма начало наступления соединений Д.И. Рябышева не дало, но фраза «остановлен в исходном для атаки районе», очевидно, не соответствует действительности. Частям 16 танковой дивизии удалось лишь частично сдержать продвижение советских танковых дивизий:

«Бойцы получили первое представление о том, с каким упорством русские обороняли свои позиции, свою родину. Они «познакомились» с советским танком Т-34, технически превосходившим их боевые машины. Колоссам КВ-1 и КВ-2 с их 7,62-мм длинноствольными орудиями едва ли мог что-то противопоставить даже немецкий Panzer III с его укороченной 5-см пушкой. Для подавления танков противника пришлось привлекать зенитную и полевую артиллерию. Однако напрасно головной эшелон и 16-й артиллерийский батальон ожидали вечером горючего, боеприпасов и снабжения. Двигавшиеся следом ударная группа, пехота, артиллерия и эшелон снабжения были отрезаны танковыми частями противника и вели тяжелые бои. Головная группа была отделена от основных ударных сил дивизии»{183}.

То есть результатом наступления 8-го механизированного корпуса было прерывание снабжения передового эшелона 16 танковой дивизии корпуса Вернера Кемпфа. [173]

Досталось в оперсводке и 15-му механизированному корпусу:

«15-й механизированный корпус, действуя так же нерешительно, не выполнил приказа на атаку. К 9.00 26.6.41 г. (начало атаки механизированных корпусов) еще не был сосредоточен в исходном районе»{184}.

Эти слова также справедливы лишь частично.

Даже заключение штаба группы армий «Юг» по итогам дневного боя на южном фланге наступления было более благосклонным:

«Атаки танков противника в районе Радзехов и Лешнев были остановлены в результате упорных оборонительных боев и эффективной поддержке 5 авиакорпуса» (выделено мной. — А.И.){185}.

Своими действиями 25–26 июня командование Юго-Западного фронта вызвало похвалу даже со стороны высшего руководства вермахта. Франц Гальдер записал в своем дневнике:

«Вечерние итоговые сводки за 25.6 и утренние донесения от 26.6 сообщают: группа армий «Юг» медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери. У противника, действующего против группы армий «Юг», отмечается твердое и энергичное руководство»{186}.

На следующий день Гальдер подытожил:

«Группе армий «Юг» удалось не только отбить все атаки противника на южный фланг танковой группы Клейста, но даже продвинуться правым флангом танковой группы в юго-восточном направлении»{187}.

Этот тезис можно расценивать двояко. С одной стороны, атака была отражена, с другой стороны, продвижение в сторону Кременца 16 танковой дивизии растягивало ее фланги, что впоследствии сыграло существенную роль в сражении у Дубно.

Подводя итоги 26 июня, следует сказать, что советское командование все еще обладало сильной ударной группировкой механизированных соединений. Она была способна оказать влияние на развитие событий. 8-й механизированный корпус, как было сказано выше, понес в бою 26 июня сравнительно небольшие потери. Существенной проблемой было только выбивание немецкой авиацией артиллерии 12-й танковой дивизии. 15-й механизированный корпус к концу дня 26 июня насчитывал: [174]

«10-я танковая дивизия — танков КВ — 10, Т-34–5, Т-28–4, БТ-7–20 штук;

Приданная на усиление 15-го механизированного корпуса 8-я танковая дивизия имела сводный танковый полк в составе 65 танков»{188}.

Сводный танковый полк 8-й танковой дивизии представлял собой остатки 15-го и 16-го танковых полков, сведенные в один полк.

Как мы видим, от 63 КВ, 37 Т-34, 44 Т-28 и 147 БТ-7, с которыми 10-я танковая дивизия выступила из Золочева 22 июня, остались одни воспоминания. Четыре дня боев уменьшили танковый парк соединения до уровня батальона. В большей степени сохранила боевые возможности 37-я танковая дивизия. Усиление 15-го механизированного корпуса 8-й танковой дивизией, за которое так ратовал Г.К. Жуков, на деле дало весьма скромный довесок в виде 65 танков без мотопехоты.

Если численность танков 15-го механизированного корпуса к концу дня 26 июня все еще составляет впечатляющую цифру, то артиллерия соединения не поражает своей мощью. Артиллерийский парк корпуса характеризовался следующими цифрами:

«В 37-й танковой дивизии — 3 орудия 122-мм, 4 орудия 152-мм и 4 орудия полковой артиллерии *калибра 76,2-мм. — А.И.**, *в** 10-й танковой дивизии — 10 орудий 122-мм, 12 орудий 152-мм и 3 орудия полковой артиллерии»{189}.

Налицо всего 36 орудий на 15-километровый фронт наступления, что дает нам плотность на 1 км фронта всего 2,4 орудия. Подавлять противотанковую оборону немецких войск было по большому счету нечем. Но самой серьезной проблемой было отсутствие пехоты, которая могла захватить и удержать местность за наступающими танками и обеспечить прикрытие танков от пехотинцев с бутылками зажигательной смеси, противотанковыми минами. Последние подкладывались немецкими пехотинцами на пути КВ и Т-34 с помощью шестов и тросов, реже забрасывались на моторно-трансмиссионное отделение. [175] Воспрепятствовать этому могло только пехотное сопровождение танковой атаки. А в 10-й танковой дивизии на 325 танков было всего 4 батальона пехотинцев (примерно 1,5 батальона в 10-м мотострелковом полку 10-й танковой дивизии и 2,5 батальона в 37-м мотострелковом полку 37-й танковой дивизии). Вырванный из состава 8-й танковой дивизии приказом И.Н. Музыченко мотострелковый полк мог дать еще три батальона, вдвое увеличив силу пехотной поддержки наступления. При последовательном исполнении приказа Г.К. Жукова на фланг немцев могли наступать силы, эквивалентные танковой дивизии немцев. Ожидать от них выхода к Люблину, конечно, не приходилось. 15-й механизированный корпус, усиленный сводным отрядом 8-й танковой дивизии, мог оказывать нажим на фланг танкового клина немцев, препятствуя его продвижению вперед. Необходимость защищать фланги неизбежно приводила к ослаблению частей на острие клина.

Благоприятствовали общему развитию обстановки и решения, принятые командованием фронта в отношении 6, 26 и 12-й армий. Вечером 26 июня командование фронта приняло вполне разумное решение отвода этих армий из львовского выступа. Частным боевым приказом № 0016 6-я армия отводилась на рубеж Новый Почаюв — Пониква — Ушня — Золочев — Гологуры — Ганачув. В подчинение армии входил 37-й стрелковый корпус в составе 141-й и 139-й стрелковых дивизий. Согласно тому же приказу, 12-я армия отходила на фронт Стрый — Долина — Вышкув. Тем самым выгнутый в сторону противника фронт армий в львовском выступе сокращался и армии разворачивались в линию, обращенную на северо-запад. Также устранялся разрыв между соединениями армий прикрытия и «глубинными» стрелковыми корпусами, 37-й стрелковый корпус подчинялся теперь 6-й армии. Одновременно командование фронта приняло решение, которое вызвало дезорганизацию контрударов механизированных соединений.

Источник:Исаев Алексей Валерьевич От Дубно до Ростова -------------------------------------------------------------------------------- «Военная литература»: militera.lib.ru Издание: Исаев А.В. От Дубно до Ростова. — М.: АСТ; Транзиткнига, 2004. Книга на сайте: militera.lib.ru/h/isaev_av3/index.html Иллюстрации: militera.lib.ru/h/isaev_av3/ill.html OCR, правка, html: Андриянов П.М. (assaur1@rambler.ru) Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003