ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

Исаев А.В.

Танковое сражение у Дубно — Броды.

В истории войн есть немало событий, осью которых стали те или иные «стоп-приказы», то есть приказы, останавливавшие движение механизма войны и даже заставляющие его вращаться в обратную сторону. Широкую известность получил «стоп-приказ» Гитлера у стен Дюнкерка. До сих пор кипят споры вокруг остановки советских войск, в частности 2-й танковой армии у Варшавы в августе 1944 г. Не обошлось без «стоп-приказа» и в многогранной истории танкового сражения у Дубно — Броды. [178]

Вот как описывает содержание и обстоятельства получения этого приказа Д.И. Рябышев в отчете о боевых действиях корпуса, написанном по горячим следам событий, в июле 1941 г.:

«В 2.30 27.6.41 г. к командиру 8-го механизированного корпуса прибыл генерал-майор Панюхов и передал ему следующий устный приказ командующего Юго-Западным фронтом: «37-й стрелковый корпус обороняется на фронте м. Почаюв Новы, Подкамень, Золочев. 8-му механизированному корпусу отойти за линию пехоты 37-го стрелкового корпуса и усилить ее боевой порядок своими огневыми средствами. Выход начать немедленно»{190}.

Аналогичный приказ получил и 15-й механизированный корпус. Это приказ штаба Юго-Западного фронта № 0019 от 28.6.41 г. Он требовал к утру 29.6.41 г. отойти на рубеж Золочевских высот за оборонительную линию 37-го стрелкового корпуса для приведения себя в порядок.

Если мы рассмотрим факты, то видна прямая связь между отъездом с фронта Г. К. Жукова и резкой сменой стратегии командования Юго-Западного фронта. Докладывая в Москву о неуспешном наступлении 8-го и 15-го механизированных корпусов, М.П. Кирпонос и М.А. Пуркаев готовили почву для отступательного маневра. Процитированная выше похвала Франца Гальдера, очевидно, относится к действиям Г.К. Жукова, а не к деятельности собственно командования фронта. Перед отъездом Георгий Константинович потребовал нанесения решительного контрудара всеми силами:

«Из 5-й армии возвратился генерал армии Жуков. Узнав, что Кирпонос намеревается подходившие из глубины 36-й и 37-й стрелковые корпуса расположить в обороне на рубеже Дубно, Кременец, Новый Почаюв, Гологурцы, он решительно воспротивился против такого использования войск второго эшелона фронта»{191}. [178]

С Г.К. Жуковым нельзя не согласиться. Удары с разных направлений препятствовали маневру резервами. Немцы не смогли бы оставить слабые заслоны на пассивных участках и сконцентрироваться на отражении наиболее мощных ударов. Командование Юго-Западного фронта пожелания Г.К. Жукова проигнорировало. Наступление механизированных корпусов 26 июня не было поддержано пехотой 37-го стрелкового корпуса. С вечера 25 июня корпус выстроился в линию, вытянутую с севера на юг всего в 25–30 км южнее исходных позиций, для наступления 15-го и 8-го механизированных корпусов. Со стороны командования фронта не было сделано даже попытки ввести его в соприкосновение с противником.

Но ровно через сутки после отъезда начальника Генерального штаба РККА даже основные заветы Г.К. Жукова были преданы забвению. На вечернем заседании военного совета фронта 26 июня начальник штаба Юго-Западного фронта высказал мысль об отказе от активной стратегии. На практике это означало прекращение контрударов механизированными соединениями, на которых настаивал начальник Генерального штаба Красной Армии. Идея М.А. Пуркаева заключалась в следующем:

«...попытаться силами стрелковых корпусов прочно занять выгодный по условиям местности оборонительный рубеж. Иначе танковые группировки противника могут прорваться в тыл наших 6-й и 26-й армий. Надо подходящие из глубины 31-й, 36-й и 37-й стрелковые корпуса расположить на линии рек Стоход, Стырь и населенных пунктов Дубно, Кременец, Золочев с задачей упорной обороной задержать врага. Механизированные корпуса отвести за этот рубеж. Здесь и подготовить войска к общему контрнаступлению»{192}.

Предложение это было, прямо скажем, не соответствующим обстановке. Уже 25-го числа линия стрелковых корпусов была прорвана на фронте между Луцком и Дубно силами немецких 11 и 13 танковых дивизий. В той же оперативной сводке, в которой низко оцениваются результаты контрудара 8-го механизированного корпуса, не менее впечатляющая характеристика дана и 36-му стрелковому корпусу:

«Из-за неорганизованности, плохой сколоченности и недостаточной обеспеченности артиллерийскими снарядами в бою с противником в районе Дубно показали низкую боеспособность»{193}. [179]

Читатель может задать справедливый вопрос: «Неужели с помощью этих соединений «низкой боеспособности» Максим Алексеевич Пуркаев собирался удерживать немецкие танковые дивизии?» Нет, он собирался сдерживать их на другом направлении. Основной ошибкой командования фронта была неверная оценка направления развития наступления немцев. В разведывательной сводке фронта от 22.00 26 июня мы читаем:

«Радзехов-бродское направление. Противник, имея главные силы прорвавшейся мотомеханизированной группировки в районе Берестечко и передовые части в Дубно, Верба, Раздвиллув, пытался распространить прорыв в направлении Броды, Тарнополь, но, встречая упорное сопротивление наших частей, успеха не имел»{194}.

То есть предполагалось, что эшелон развития успеха немецкое командование развернет на юг с целью отрезать пути отступления 6, 26 и 12-й армиям. Парировать этот ход планировали сосредоточением на предполагаемом маршруте движения бронированного кулака немцев 8-го, 15-го механизированных корпусов и 37-го стрелкового корпуса. Для сосредоточения на тарнопольском направлении и выводили из боя механизированные корпуса.

Тем временем 1 танковая группа стремилась развивать наступление не в юго-восточном направлении, на Тарнополь, как думали в штабе Юго-Западного фронта, а дальше на восток, в направлении Острога и Шепетовки. М.А. Пуркаев и М.П. Кирпонос неверно оценили замах «клещей» планируемого немцами окружения войск фронта. Действительно, командование группы армий «Юг» собиралось осуществить окружение армий в львовском выступе во взаимодействии с 11 армией Евгения Риттера фон Шоберта, сосредоточивающейся в Румынии. Но масштабы охвата были куда больше, чем предполагало командование Юго-Западного фронта:

«1 танковая группа прорывается, несмотря на наличие глубоких флангов, и используя любые дороги тремя колоннами в направлении на Бердичев и Житомир. Она строит свой боевой порядок таким образом, чтобы по достижении рубежа Тарнополь, Шепетовка, Новоград-Волынский перенести удар в направлении на Старо-Константинов, Проскуров»{195}. [181]

То есть немцы не стремились отсечь отступающие советские армии от «линии Сталина». Окружение основных сил советских войск было запланировано не перед старой границей, а за ней. Немцы вечером 26 июня с некоторым удивлением отмечали бездействие Юго-Западного фронта в отношении острия наступления 1 танковой группы:

«Создается видимость, что противник не придает им *прорывам** большого значения и пытается их поглотить за счет глубины территории»{196}.

Естественно, сдержать удар немецкого бронированного кулака находившимися восточнее Дубно частями было нереально и, как мы видим по оценке обстановки штабом фронта, даже не планировалось. Считалось, что это направление будет всего лишь флангом поворачивающего на юго-восток немецкого наступления. Тем временем оборона 36-го стрелкового корпуса по реке Стырь была взломана, и только поддержка механизированных корпусов удерживала пехотинцев от беспорядочного бегства назад. 228-я стрелковая дивизия 36-го стрелкового корпуса вместе с соединениями 19-го механизированного корпуса отходила на северо-восток. Фронт советских дивизий открывался, словно дверь, под нажимом немецких танковых и пехотных соединений, пропуская части 11 танковой дивизии XXXXVIII моторизованного корпуса к Острогу и далее на Шепетовку. Уже к 6 утра 27 июня 228-я стрелковая и 40-я и 43-я танковые дивизии 19-го механизированного корпуса отошли от Дубно к окраинам Ровно. В середине дня дивизии завязали бой с наступающими вдоль шоссе Млынув — Ровно немецкими танковыми частями. Не выдержав артиллерийского и авиационного удара, пехота начала отступать. Только контратака, удачно проведенная силами 86-го танкового полка при поддержке 43-го артиллерийского полка, восстановила положение, но немцы вскоре рокировали силы на параллельный маршрут. В 19.00 последовал удар вдоль шоссе Дубно — Ровно, и к 22.00 отряд немецкой мотопехоты при поддержке 15 танков ворвался на окраины Ровно. Перенос усилий III моторизованного армейского корпуса в обход Луцка резко увеличил плотность немецких войск на ровенском направлении. 228-я стрелковая дивизия была отброшена от Здолбунова, городка в нескольких километрах южнее Ровно. Тем самым сплошная линия фронта на этом направлении была прорвана, и оборону советских войск начали обтекать с юга, вынуждая отходить дальше на восток. [182] В этих условиях H.B. Фекленко, командир 19-го механизированного корпуса, был вынужден принять решение об отходе на рубеж реки Горынь, в 20 км восточнее Ровно.

На острие немецкого наступления тем временем завязалась напряженная борьба за город Острог. В этих боях у Острога получила свое яркое отражение немецкая тактика захвата «шверпунктов», перекрестков узловых дорог, предмостных укреплений и тому подобных важных для развития операций городов, деревень и участков местности. Захватив подобный пункт передовыми отрядами, зачастую весьма скромной численности, они вынуждали советские войска пытаться его отбить с целью восстановления положения. В это время немцы подтягивали к захваченному пункту все новые силы и обороняли его часто в условиях почти отсутствующего снабжения. Сам факт наличия такого, пусть автономного, отряда в глубине обороны войск оказывал психологическое давление на советское командование и приковывал к нему значительные силы. Именно по такому сценарию развивалось сражение за Острог в конце июня 1941 г. Подошедшие к городу части 109-й моторизованной и 57-й танковой дивизий были вынуждены вести наступательный бой за овладение городом.

Утром 27 июня 381-й и 602-й мотострелковые полки 109-й моторизованной дивизии повели наступление на Острог со стороны селения Вильбовное, находившегося северо-западнее города. Артиллерийская поддержка атаки практически отсутствовала, поскольку 404-й артиллерийский полк не успел выйти к Вильбовному. Полки наступали только при поддержке 76-мм полковой артиллерии и огня 45-мм орудий танков Т-26 и БТ из состава 57-й и 13-й танковых дивизий. Преодолев реку Вилию по единственному мосту и вплавь, части 109-й дивизии начали бой за город. Уже в первые часы боевых действий дивизия потеряла своего командира. В 10 утра немцы обстреляли артиллерией село Вильбовное. Один снаряд разорвался рядом с колокольней, на которой располагался командный пункт соединения. Осколком был тяжело ранен командир 109-й моторизованной дивизии полковник Н.П. Краснорецкий. В командование соединением вступил заместитель Краснорецкого Н.И. Сидоренко. [183]

Во второй половине дня к Острогу подошел 15 танковый полк 11 танковой дивизии немцев, и баланс сил сразу качнулся в сторону противника. Полковник Сидоренко подчинил себе часть разведывательного батальона 13-й танковой дивизии в составе танковой роты из 17 танков БТ, роты бронеавтомобилей (15 бронемашин), автороты, мотоциклетного взвода и бросил на помощь 381-му мотострелковому полку. Однако он не смог повлиять на исход боя. Немцы выдавили находившиеся в городе советские части, вынудив их отступить за реку Вилию под артиллерийским и пулеметным огнем. В городе остались окруженными 173-й отдельный разведывательный батальон дивизии и один батальон 381-й мотострелкового полка.

К ночи все, кто сумел переправиться через Вилию, сосредоточились в лесу восточнее Вильбовного. К вечеру к Острогу подошел 404-й артиллерийский полк 109-й моторизованной дивизии, поддержки которого так не хватало в дневном бою.

К 27 июня относится вступление в бой танковых дивизий 9-го механизированного корпуса К.К. Рокоссовского. В 7.00 20-я танковая дивизия М.Е. Катукова перешла в наступление в направлении деревни Петушки, населенного пункта примерно в 20 км северо-восточнее Млынува. Почему-то в своих воспоминаниях М.Е. Катуков датирует этот бой 24 июня: «Первый бой произошел 24 июня у местечка Клевань»{197}. На самом деле события, описанные в его мемуарах, происходили тремя днями позже. 20-я танковая дивизия в течение дня 27 июня вела наступательный бой, стремясь продвинуться в направлении Млынува. Немцы активно контратаковали и, обтекая фланги дивизии, вынудили ее отступить. 35-я танковая дивизия полковника H.A. Новикова в 3.00–4.00 часа утра 27 июня достигла рубежа Малин, Уездце (15 км севернее Млынува), где вошла в соприкосновение с передовыми частями 299 пехотной дивизии немцев. На этом рубеже 35-я танковая дивизия развернулась и обороняла его до исхода 27 июня. В конце дня К.К. Рокоссовский отдал приказ с наступлением темноты отвести 35-ю и 20-ю танковые дивизии на линию южной опушки леса в районе Ромашевская — Клевань, где они и закрепились. Константин Константинович впоследствии объяснил свое решение так:

«Мне думается, в этом случае правильнее было бы взять на себя ответственность и поставить войскам задачу, исходя из положения, сложившегося к моменту получения директивы Генерального штаба»{198}. [184]

Действительно, наступление на широком фронте с открытыми флангами силами рахитичных танковых дивизий ощутимого успеха принести не могло. Кроме того, 9-й механизированный корпус седлал стратегическое шоссе Луцк — Ровно, и удержание его было само по себе важной задачей.

Все события 27 июня показывают могущество фактора неопределенности планов противника. Если бы немцы действительно повернули на Тарнополь, то решение о выводе корпусов И.И. Карпезо и Д.И. Рябышева из боя осталось бы в истории как весьма своевременное и разумное. В реальности оно лишь дезорганизовало лучшие механизированные соединения Юго-Западного фронта.

Выведенные из боя соединения 8-го и 15-го механизированных корпусов были возвращены в бой под нажимом из Москвы.

М.П. Кирпонос попытался объяснить Москве решение фронта, но отстоять его не смог. Штаб Юго-Западного фронта начал готовить приказы на возвращение механизированных корпусов в бой. Надо сказать, что надежда на удержание немцев фронтом стрелковых корпусов была разрушена уже через несколько часов после окрика из Москвы:

«Не успели мы получить донесения о возвращении 8-го и 15-го мехкорпусов на прежние рубежи и о готовности их к атаке, как по штабу пронеслась весть: фашистские танки прорвались к Дубно и устремились на Острог»{199}.

Приказ на возвращение в бой 15-го механизированного корпуса поступил в штаб соединения только к 10.00 утра. Скованная боем 10-я танковая дивизия в этот момент отводила тылы в направлении Адамы, боевой частью продолжала оборонять рубеж Топорув — Холоюв. На несколько километров успел отойти только мотострелковый полк дивизии. 37-я танковая дивизия успела отступить и провела день в маршах с разворотом на 180 градусов.

Ситуация в механизированном корпусе на момент получения приказа о возвращении в бой была схожей. 12-я танковая дивизия растянулась колонной от Бродов до Подкамня (населенный пункт в 20 км юго-восточнее Бродов). 7-я мотострелковая и 34-я танковая дивизии «стоп-приказа» получить не успели и оставались в занятых в бою днем 26 июня районах. [185]

Ранним утром 27 июня командование корпуса получило приказ командующего Юго-Западным фронтом № 2121 от 27.6.41 г. о наступлении 8-го механизированного корпуса с 9.00 27.6.41 г. в направлении Броды — м. Верба — Дубно и о сосредоточении корпуса к исходу дня в районе Дубно — Волковые — м. Верба. В десятом часу утра в расположении штаба корпуса появился член Военного Совета фронта H.H. Вашугин.

В мемуарах Н.К. Попеля процесс возврата корпуса в бой описан весьма колоритно:

«Тот, к кому обращался комкор, не стал слушать рапорт, не поднес ладонь к виску. Он шел, подминая начищенными сапогами кустарник, прямо на Рябышева. Когда приблизился, посмотрел снизу вверх в морщинистое скуластое лицо командира корпуса и сдавленным от ярости голосом спросил:

Рябышев стоял в струнку перед членом Военного совета, опешивший, не находивший что сказать, да и все мы растерянно смотрели на невысокого, ладно скроенного корпусного комиссара»{200}.

Неудивительно, что эта сцена впоследствии нашла свое отражение в киноэпопее Н. Озерова «Битва за Москву». Примятый начищенными сапогами комиссара кустарник украсил бы и голливудский фильм.

В общих чертах это описание руководящей и направляющей роли партии повторяет в своих воспоминаниях и командир корпуса Д.И. Рябышев. После сцены с обвинением в предательстве следует диалог с H.H. Вашугиным о целях и задачах корпуса, а также о времени перехода в наступление:

« — Мною выслана разведка с целью установить местонахождение, силы и группировку противника. Эту задачу выполняет корпусной мотоциклетный полк. Войска корпуса могут сосредоточиться на исходном рубеже к концу дня и начать наступление только с утра 28 июня, — закончил я свой доклад.

Мы приняли весьма энергичные меры и к 12 часам сумели вывести из района боев танковый полк 12-й танковой дивизии, который прикрывал ее перегруппировку. Часть боевых машин этого соединения нам удалось задержать на марше и подчинить танковому полку П. И. Волкова. Таким образом, полк Волкова, представлявший передовой отряд, двинулся по маршруту Броды — Ситно — Дубно»{201}.

Однако мелодраматические сцены с участием воплощенного зла в лице H.H. Вашугина не находят своего подтверждения в документах. Д.И. Рябышев без посторонней помощи принял решение наступать в тот же день, буквально через несколько часов после получения приказа из штаба фронта.

В вышеупомянутом отчете о боевых действиях корпуса Рябышев изложил события утра 27 июня следующим образом:

«В соответствии с приказом Юго-Западного фронта № 2121 командиром корпуса в 7.00 27.6.41 г. (выделено мной. — А.И.) был отдан следующий боевой приказ:

Начало наступления в 9.00 27.6.41 г.»{202}

Дивизии корпуса были брошены в бой по частям также без помощи со стороны товарища Вашугина:

«Делегатом штаба корпуса половина колонны боевых машин 12-й танковой дивизии немедленно повернута кругом и в составе 25 тяжелых и средних машин в качестве передового отряда была в 10.00 27.6.41 г. отправлена в направлении Козин, м. Верба, Дубно с задачей захватить Дубно и прикрыть с юго-востока выдвижение корпуса в этом направлении»{203}.

Этим отрядом стал 24-й танковый полк подполковника П.И. Волкова. Остальные части 12-й танковой дивизии просто не имели топлива для немедленного ввода в бой. Вслед за отрядом П.И. Волкова в 14.00 27.6.41 г. в бой была введена 34-я танковая дивизия (9 тыс. человек личного состава, 150–156 танков, мотострелковый и артиллерийский полки) с задачей к исходу дня овладеть районом Дубно.

Крупного успеха от поспешно введенных в бой частей ждать не приходилось. Было бы странным, если бы наступление 27 июня оказалось более успешным, чем действия корпуса 26-го числа. Напомню, 26 июня 8-й механизированный корпус продвинулся примерно на 10 км. На такое же расстояние пробились танки и пехотинцы под командованием Н.К. Попеля. Встретив сильную противотанковую оборону на рубеже в 10–12 км юго-западнее Дубно, части 12-й и 34-й танковых дивизий расположились на ночлег в районе деревни Турковичи. Задача дня тем самым была снова выполнена только наполовину, острие наступления 8-го механизированного корпуса остановилось в 10 км от Дубно.

В конце дня к группе Н.К. Попеля присоединились заправившиеся машины 12-й танковой дивизии. Это были части 23-го и 24-го танковых полков 12-й танковой дивизии (до 30 танков). Они выступили в 17.00 из района Червоноармейска и к исходу 27.6.41 г. соединились с 34-й танковой дивизией в районе м. Верба, населенного пункта в 20 км юго-западнее Дубно.

Реальность была куда прозаичнее мемуаров. Все, что написал Н.К. Попель о 27 июня, не более чем беллетристика. Процитирую один из наиболее ярких пассажей:

«К ночи с окруженной группировкой противника было покончено. Пехота прочесывала поле, извлекая из ржи то начальника штаба 11-й танковой дивизии, то начальника разведки, то еще кого-нибудь. Когда мы входили в Дубно, было совсем темно. Тучи заволокли молодую луну. Ни звездочки на небе, ни огонька в окнах, ни живой души на тротуарах. По ночным улицам, по безжизненным домам молотили снаряды, мины. С северо-востока, где, судя по карте, находилось кладбище, доносился неутихающий треск пулеметов»{204}.

Начальник штаба 11 танковой дивизии корпуса Вернера Кемпфа находился к тому моменту где-нибудь в районе Острога, в десятках километрах от описываемых событий. На улицы Дубно вечером 27 июня входили колонны 111 пехотной дивизии, которую немецкое командование рокировало на южный фланг из XXIV армейского корпуса. На марше в том же направлении находилась и 44 пехотная дивизия, изъятая из состава III армейского моторизованного корпуса. Однако, достигнув обозначенных в приказах задач только на страницах мемуаров, соединения 8-го механизированного корпуса добились существенных результатов, не попавших в оперативные сводки штаба фронта. Как ни парадоксально это звучит, советское командование не знало о реальных результатах удара группы Н.К. Попеля. Выдвижение частей 12-й и 34-й танковых дивизий к Дубно перекрыло одну из важнейших транспортных артерий немецкого наступления. Помимо уже отрезанных от устойчивого снабжения передовых частей 16 танковой дивизии, под угрозой оказались коммуникации 11 танковой дивизии у Острога. Это вынудило штаб группы армий «Юг» бросить все наличные резервы в направлении Дубно. Однако потеря времени на отвод дивизий привела к тому, что к проложенному группой Н.К. Попеля коридору стали подтягиваться остальные части 16 танковой дивизии корпуса Вернера Кемпфа: 27 июня пехотная бригада дивизии Хубе достигла Хотина, населенного пункта примерно в 15 км юго-восточнее Берестечко. Тем самым над флангом советского контрудара был занесен нож гильотины, которому предстояло с грохотом упасть на следующий день.

Пока бои у Дубно в очередной раз переходили в активную фазу, в полосе немецкой 17 армии 27 июня начался общий отход 6-й и 26-й советских армий. Однако переход к преследованию немцам сразу не удался. В направлении Равы-Русской им пришлось преодолеть сопротивление одного из наиболее сильно укрепленных районов линии Молотова. В составе укрепрайона на 7 июня 1941 г. был в боевой готовности 61 ДОТ, вооруженный восемью 76,2-мм, пятидесятью двумя 45-мм капонирными пушками, сто восемьдесят одним станковым и более чем сотней ручных пулеметов. [189] Немцами в атаке на ДОТы у Равы-Русской были использованы огнеметные танки В2, представлявшие собой модернизацию трофейных французских танков Char В Ibis. 75-мм короткоствольное орудие заменялось огнеметом. Несмотря на толстую броню «французов» (60–80 мм), им пришлось нелегко в бою с вооруженными 76,2-мм артиллерией укреплениями «линии Молотова». Немецкие источники описывают этот бой так:

«С задержкой, вызванной густым туманом, в 5.55 29 июня 88-мм зенитные пушки открыли огонь прямой наводкой по амбразурам ДОТов. Зенитчики вели огонь до 7.00, когда большинство амбразур было поражено и замолчало. По зеленой ракете 102-й батальон огнеметных танков перешел в атаку в 7.05. Инженерные подразделения сопровождали танки. Их задачей было установить фугасные заряды под оборонительные укрепления противника. Когда некоторые ДОТы открыли огонь, саперы были вынуждены укрыться в противотанковом рве. 88-мм зенитки и другие виды тяжелого вооружения открыли ответный огонь. Доты № 1–4 были подавлены огнеметными танками. Саперы смогли достичь назначенных целей, заложить и подорвать фугасные заряды.

ДОТы № 1, 2 и 4 были сильно повреждены огнем 88-мм орудий и могли вести огонь только периодически. Огнеметные танки смогли приблизиться к ДОТам почти вплотную. Защитники дотов, несмотря на значительные повреждения и потери, оказывали отчаянное сопротивление. Два огнеметных танка были подбиты 76,2-мм пушкой из дота № 3а. Оба танка сгорели, экипажи успели покинуть подбитые машины. *...** Огнеметным танкам так и не удалось поразить ДОТы. Горючая смесь не могла проникнуть сквозь шаровидные установки внутрь ДОТа. Защитники укреплений продолжали вести огонь»{205}.

К 12.00 IV армейским корпусом немцев была захвачена Рава-Русская.

На своем левом фланге 6-я армия вела арьергардные бои западнее Львова с помощью двух своеобразных «боевых групп», созданных командармом И.Н. Музыченко. Первая была составлена из 8-го мотострелкового полка с 445-м артиллерийским полком, вторая из 202-го мотострелкового полка с 441-м артиллерийским полком. И 441-й, и 445-й артиллерийские полки были корпусного типа, вооруженные 152-мм гаубицами-пушками и 122-мм пушками. Тем самым были созданы две компактные подвижные группы, обладавшие сильным артиллерийским ударом. [190] Шаг этот был вполне своевременным, поскольку командование 17 армии ввело в бой свежую дивизию, 4 горно-стрелковую, до этого находившуюся во втором эшелоне XXXXIX горного корпуса Людвига Кюблера. Дивизия сразу же активно включилась в оттеснение 6-й армии ко Львову:

«26.6.1941 дивизия получила приказ: заменить в первой линии 68 пехотную дивизию, понесшую потери. Основная направляющая наступления указывала на Лемберг *Львов. - А.И.**. Противник, прикрываясь мощными арьергардными группировками, отходил на восток. Первой задачей дивизии было выдвижение в район перешейка между двух озер у Гродека. Этот район был ключевым в вопросе перекрытия подхода к Лембергу. Русские танки уже успели выдвинуться в упомянутый район. В составе дивизии была сформирована передовая группа (94-й дивизион горной артиллерии, 4-й батальон 94 горного артиллерийского полка, 3-я рота 94-го мотоинженерного саперного батальона, 1 рота 94 горного истребительно-противотанкового батальона), которая должна была произвести разведку участка перешейка и, в ожидании подхода горно-стрелковых полков, захватить и удерживать район. Группе удалось углубиться в район перешейка до населенного пункта Каменоброд»{206}.

Однако решительного успеха горным стрелкам в этот день добиться не удалось:

«Далее группа встретила упорное сопротивление противника, вследствие чего продвижение было остановлено»{207}.

Итогом дня было осознание руководством Юго-Западного фронта жизненной необходимости активной стратегии ведения оборонительного сражения. Не осознавая в полной мере этого факта, контрудары механизированных корпусов нащупали слабое место наступления 1-й танковой группы, южный маршрут снабжения танкового клина, устремленного на восток. Окружить передовые части немецких танковых дивизий ударом на Дубно не получилось, но перехват крупной магистрали у Дубно заставил немцев приостановить наступление и сосредоточить усилия на парировании возникшего кризиса. Вместо рывка вперед 11 танковая дивизия была вынуждена под ударами авиации три дня ждать у Острога. 16 танковая дивизия была вынуждена остановить наступление на Кременец и, развернувшись на 180 градусов, возвращаться в направлении на Берестечко. [192]

Источник:Исаев Алексей Валерьевич От Дубно до Ростова -------------------------------------------------------------------------------- «Военная литература»: militera.lib.ru Издание: Исаев А.В. От Дубно до Ростова. — М.: АСТ; Транзиткнига, 2004. Книга на сайте: militera.lib.ru/h/isaev_av3/index.html Иллюстрации: militera.lib.ru/h/isaev_av3/ill.html OCR, правка, html: Андриянов П.М. (assaur1@rambler.ru) Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003