ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

Смирнов Сергей Сергеевич

"Брестская крепость"

ПОГРАНИЧНИКИ

Известно, что в рядах защитников Брестской крепости были и наши пограничники. Перед войной в районе Бреста охранял государственный рубеж 17-й Краснознаменный пограничный отряд под командованием майора А. П. Кузнецова, а в самой крепости располагались третья комендатура и девятая погранзастава этого отряда.

Нужно сказать, что на первых порах об участии пограничников в обороне Брестской крепости не было никаких сведений. Когда я начал собирать материал для будущей книги, мне стало известно, что в одном из музеев Москвы хранится папка с воспоминаниями участников боев на нашей западной границе в первые дни Великой Отечественной войны. Я пришел туда и познакомился с содержимым этой папки. Здесь собраны воспоминания бывших пограничников, служивших на заставах 17-го Краснознаменного отряда. Все эти записи были тщательно подшиты в порядке нумерации застав: пятая, шестая, седьмая, восьмая, десятая... В том месте, где по порядку должны находиться воспоминания о боях девятой заставы, оказался только маленький листок, на котором было написано: "Никаких сведений о девятой заставе нет. Застава помещалась в крепости и, видимо, целиком погибла в боях. По свидетельству жителей близлежащей деревни, в первые же минуты войны пограничники приняли удар врага на Западном острове Брестской крепости и вели борьбу в течение долгого времени".

В первую мою поездку в Брест, когда я побывал там вместе с Матевосяном и Махначем, мы с ними однажды в сопровождении офицеров из отряда, который сейчас охраняет границу в районе Бреста, приехали на Западный остров крепости, где сражались в 1941 году пограничники. Остров густо зарос кустарником, и там среди зарослей кое-где лежат старые развалины или стоят пустые каменные коробки домов. Полуразрушенные кирпичные стены со всех сторон изрыты пулями и осколками. Видно, что в каждом из этих строений группы пограничников, окруженные врагом, вели необычайно упорную, героическую борьбу. Как от древних времен дошли до нас надписи, выбитые на камнях и рассказывающие о жизни и борьбе исчезнувших народов, так здесь, на этих полуразрушенных стенах, записана летопись борьбы и гибели безымянных героев первых дней Великой Отечественной войны. Только записана она не резцом, а пулями и снарядами врага.

В одном месте офицеры-пограничники показали нам на груду камней - тоже развалины какого-то дома. Сквозь камни проступали наружу ржавые железные спинки коек. Было ясно, что здесь находилась казарма, разрушенная бомбой или снарядами, вероятно, в первые же минуты войны. С помощью солдат-пограничников мы тут же начали раскапывать эти развалины. Действительно, под камнями удалось кое-что найти. Там были обрывки каких-то бумаг, уже полуистлевшие. Когда мы начали рассматривать их, оказалось, что это страницы учебника по автоделу. Однако настоящих раскопок мы, конечно, не производили - для этого не было ни времени, ни возможностей, - сюда следовало снарядить специальную экспедицию под руководством научных сотрудников.

Офицеры-пограничники говорили нам, что именно здесь, на месте этих развалин, по их сведениям, помещалась 9-я погранзастава в 1941 году. Но спустя несколько дней нам удалось найти в Бресте жену одного бывшего пограничника, которая перед войной жила в крепости. Вместе с ней мы приехали в крепость, и тогда оказалось, что 9-я погранзастава и 3-я комендатура отряда в 1941 году располагались не на Западном острове, а в центральном дворе цитадели, в доме, стоявшем рядом со зданием казарм 333-го стрелкового полка, около Тереспольских ворот, тех самых ворот, которые изобразил художник П. А. Кривоногов на своей картине "Защитники Брестской крепости". Что же касается Западного острова, то там, как выяснилось, помещались автомобильная рота отряда и окружная школа шоферов пограничных войск. Этим и объясняется тот факт, что под развалинами казармы мы нашли странички учебника по автоделу.

Таким образом, местонахождение 9-й заставы наконец было твердо определено.

Участники боев в Брестской крепости, с которыми мне приходилось встречаться в эти годы, с восторгом говорили о том, как сражались пограничники. Они признавались, что пограничники были поистине лучшими защитниками крепости, наиболее смелыми, самыми отважными и стойкими бойцами героического гарнизона. Рассказывают, что гитлеровское командование, взбешенное упорным сопротивлением пограничников, в первые дни войны отдало приказ своим солдатам: если у советского бойца будут зеленые петлицы на гимнастерке или зеленая фуражка, его не брать в плен, хотя бы он был даже тяжело ранен, а расстреливать на месте.

Но пограничники и не собирались сдаваться в плен. Они дрались действительно до последней капли крови, до последнего дыхания. Один из участников обороны крепости рассказал мне о том, как в первые дни войны погиб на Западном острове молодой пограничник - белорус сержант Петринчик. Он был окружен автоматчиками и, укрывшись в развалинах какого-то дома, долго отстреливался, уложив меткими выстрелами несколько десятков гитлеровцев. Когда у него подошли к концу боеприпасы, он оставил только один патрон для себя, чтобы живым не попасть в руки врага.

От другого защитника крепости я услышал рассказ о гибели неизвестного молодого пограничника с 9-й заставы.

Дело в том, что в субботу, 21 июня, как раз накануне войны, пограничники задержали в крепости двух переодетых гитлеровских шпионов. У них нашли бумаги со схемами расположения наших военных объектов, и агенты врага были полностью изобличены на допросе. Вечером их заперли в камеру для задержанных на границе с тем, чтобы утром отправить в штаб отряда. Ночью на часах у дверей камеры стоял один из бойцов-пограничников. Когда началась война, он не ушел со своего поста, хотя поблизости то и дело рвались снаряды противника. Как только первый отряд гитлеровцев ворвался через Тереспольские ворота в центр цитадели, от него тотчас же отделилась группа автоматчиков, которая бросилась в сторону камеры, где содержались задержанные шпионы. Видимо, тайная агентура врага в крепости уже дала знать гитлеровскому командованию о том, что лазутчики попались, и указала, где они находятся. Часовой вступил в бой с автоматчиками. Он отстреливался, лежа у двери камеры, и своим огнем удерживал врагов на почтительном расстоянии. А в это время в дверь изнутри яростно ломились два шпиона, громкими криками по-немецки призывая на помощь своих. Постепенно патроны у бойца подошли к концу, а гитлеровцы, забрасывая его гранатами, подступали все ближе, и часовой увидел, что ему не сдержать врагов. И тогда он принял решение. Когда несколько минут спустя автоматчики ворвались в дверь камеры, они нашли только три трупа. Пограничник расстрелял обоих шпионов и застрелился сам. Группы пограничников были на всех участках обороны крепости. Но основные силы третьей комендатуры и девятой погранзаставы во главе с ее начальником лейтенантом Андреем Кижеватовым дрались в центре цитадели вместе с бойцами 333-го стрелкового полка.

Лейтенант Андрей Митрофанович Кижеватов, сын крестьянина-мордвина из Пензенской области, был одним из замечательных героев Брестской крепости, и о нем стоит рассказать подробнее.

Командир необычайно твердого и решительного характера и отчаянно смелый человек, Кижеватов к тому же отличался исключительной добросовестностью и исполнительностью по службе. Начальник отряда майор Кузнецов не раз говорил, что он особенно спокоен за тот участок границы, который охраняет кижеватовская девятая застава.

Со своей довольно многочисленной семьей - матерью, женой и тремя маленькими детьми - Кижеватов жил тут же, при комендатуре, как и некоторые другие командиры-пограничники.

Когда начался обстрел, здание комендатуры стало рушиться и загорелось, причем немало женщин и детей осталось под развалинами. Однако Кижеватовы сумели благополучно спуститься в первый этаж, где было безопаснее. Крикнув жене и матери, чтобы они шли с детьми в подвал, лейтенант тотчас же побежал на заставу, к бойцам. Они ушли к разрушенному снарядами дому заставы и заняли там оборону, готовясь встретить атаки врага. Весь первый день пограничники держались в развалинах своей заставы и штыковыми ударами отбрасывали автоматчиков, рвущихся в центр крепости через Тереспольские ворота.

Ночью с остатками своего отряда, с женщинами и детьми Кижеватов перешел в соседнее здание 333-го полка. С тех пор он стал ближайшим помощником старшего лейтенанта Потапова, руководившего обороной на этом участке. Его всегда видели в самых опасных решающих местах, в первых рядах атакующих бойцов, во главе своих пограничников. Несколько раз раненный, в грязных повязках с проступавшей кровью, он все же не выходил из строя и неутомимо подбадривал людей.

В первых числах июля старший лейтенант Потапов поручил Кижеватову с группой пограничников опасное и ответственное задание - подорвать понтонный мост через Буг, наведенный противником близ крепости.

Они ушли, и до сих пор остается неизвестным, удалась ли им эта смелая диверсия. Остаются пока неизвестными и подробности гибели героя-пограничника. Мы знаем лишь, что семья его, отправленная в плен вместе с другими женщинами и детьми, была расстреляна гитлеровцами в 1942 году. Группа пограничников сражалась и в районе Восточного форта, в отряде майора Гаврилова. Это были бойцы, которые служили на соседней с крепостью заставе. Весь первый день они дрались на берегу Буга, а 23 июня, когда держаться уже не стало мочи, прорвались сквозь кольцо врага в окруженную Брестскую крепость и явились в распоряжение майора Гаврилова. Гаврилов тотчас же назначил лейтенанта-пограничника, который командовал этой группой, начальником разведки своего отряда, а двух бойцов оставил при себе для выполнения специальных поручений. По его словам, это были стойкие и отважные защитники форта.

Там, в Восточном форту, в здании, стоявшем в центре подковообразного двора, на втором этаже была развернута счетверенная зенитная пулеметная установка, из которой стреляли два зенитчика 393-го дивизиона. Огонь этого расчета наносил врагу особенно большие потери и каждый раз отбрасывал атакующих гитлеровцев. Когда зенитчики были убиты, к пулемету стали два пограничника. Они вели огонь до тех пор, пока тяжелая авиабомба не разрушила это здание, и оба храбреца погибли под его развалинами.

Валентина Сачковская, дочь погибшего старшины Зенкина, та самая четырнадцатилетняя девочка, которая была послана немецким офицером, чтобы предъявить ультиматум защитникам крепости, и потом осталась вместе с ними, рассказала мне об одном пограничнике, находившемся в подвале здания 333-го полка. Этого пограничника звали, по ее словам, Андрей Бобренок. Он был тяжело контужен и время от времени терял сознание. Но и тогда, без чувств, он продолжал крепко сжимать свою винтовку и не выпускал ее из рук. Как только сознание возвращалось к нему, Бобренок подползал к амбразуре подвального окна и начинал стрелять вместе со своими товарищами в атакующих автоматчиков до тех пор, пока очередной припадок не сваливал его в беспамятстве на пол. Валентина Сачковская говорила, что впоследствии этот пограничник, видимо, погиб.

Когда я потом писал свою драму "Крепость над Бугом", этот рассказ Валентины Сачковской, глубоко запавший мне в память, послужил основой для создания образа пограничника Ивана Боброва, который по пьесе отважно сражается и героически гибнет в Брестской крепости. Пьеса была напечатана в журнале "Знамя". Прошло еще несколько месяцев, и вдруг я получил письмо из Львова от моего товарища, писателя Владимира Беляева, автора известной книги "Старая крепость". В. П. Беляев сообщал мне о том, что во Львовском украинском драматическом театре имени М. К. Заньковецкой есть актер, один из участников обороны Брестской крепости, и фамилия его Бобренок. Я сразу насторожился, узнав об этом. Бобренок - мало распространенная фамилия, и я предположил, что это, быть может, тот самый пограничник, о котором рассказывала мне Валентина Сачковская. Я тотчас же написал ему и вскоре получил ответ. Оказалось, что я не ошибся: младший сержант Бобренок служил в крепости в третьей погранкомендатуре, сражался там, а потом, будучи контуженным, находился в подвалах здания 333-го стрелкового полка. Только одну ошибку допустила Валентина Сачковская. Бобренка, как оказалось, зовут не Андреем, а Сергеем. Сейчас мы постоянно переписываемся с Сергеем Тихоновичем Бобренком. Он сообщил мне много интересного об участии пограничников в боях на участке 333-го стрелкового полка и сам написал свои подробные воспоминания о том, что видел и пережил в Брестской крепости. Уже три книжки воспоминаний выпустил в свет за последние годы С. Т. Бобренок. Петя Клыпа рассказывал еще об одном пограничнике, который так и остался безымянным героем крепости. Как я уже говорил, когда у бойцов 333-го стрелкового полка подошли к концу боеприпасы, их командир, старший лейтенант Потапов, решил сделать отчаянную попытку прорвать вражеское кольцо, причем было решено наносить удар не в сторону города, так как противник ожидал атак именно здесь, а прорываться в немецкий тыл через Западный остров, на котором сражались и другие пограничники.

Воспользовавшись тем, что гитлеровцы предъявили защитникам крепости свой очередной ультиматум, после чего наступило некоторое затишье, бойцы сосредоточились в казармах около Тереспольских ворот и затем через мост и через дамбу, перегораживавшую в этом месте Буг, стремглав бросились на Западный остров.

Петр Клыпа рассказывает, что, когда группа бойцов выбежала на берег острова, около самой воды в кустарнике лежал на земле пограничник с ручным пулеметом в руках. Около него с одной стороны была навалена гора пустых, отстрелянных гильз, а с другой - груда патронов и запасные диски для пулемета. Вокруг в кустах валялось множество убитых гитлеровцев. Вид пограничника был страшный - лицо стало землисто-серым, под глазами - черные круги. Худой, обросший бородой, с красными, воспаленными глазами, он, видимо, много дней лежал здесь без пищи и без сна, отбивая атаки противника. Бойцы стали тормошить его, предлагая идти на прорыв вместе с ними, но пограничник поднял голову, посмотрел на них и глухим, ничего не выражающим голосом сказал: - Я отсюда никуда не уйду.

Так он и остался лежать там, на берегу Буга, и, видимо, на этом же месте и погиб, а имя его, быть может, навсегда останется неизвестным. Попытка прорыва через остров, как известно, окончилась неудачно. Всего несколько бойцов уцелели под страшным огнем немецких пулеметов и вышли на противоположный берег Буга. Там они вскоре были захвачены в плен. В числе этих пленных был и Петя Клыпа, уже дважды контуженный, окровавленный и почти без сил.

На следующий день их под конвоем повели в лагерь вдоль берега Буга. Они проходили мимо Западного острова и слышали, что там, в чаще кустарника, продолжается неумолкающая стрельба. И они видели, как за деревьями, в центре острова, над каким-то домом развевается красный флаг пограничников. Говорят, что борьба на Западном острове продолжалась свыше двух недель, причем якобы наиболее упорно сопротивлялись группы пограничников, которые засели в недостроенных дотах, находившихся на берегу Буга. По слухам, последние защитники Западного острова погибли именно там.

Много еще тайн, связанных с участием пограничников в боях за Брестскую крепость, предстоит выяснить. Мы еще очень мало знаем о длительной и упорной борьбе на Западном острове. Неизвестной остается судьба той группы пограничников, которая сражалась в Восточном форту. Надо надеяться, что все это постепенно выяснится. Во всяком случае, в последние годы нашлось несколько бывших пограничников - участников обороны Брестской крепости. Обнаружился бывший курсант окружной школы шоферов пограничных войск Михаил Мясников. Судьба этого человека по сравнению с судьбами большинства его товарищей была поистине счастливой.

Мы говорим, что гарнизон Брестской крепости встретил войну в ее первые минуты, на первых метрах советской земли. Но среди защитников крепости был авангард - пограничники, располагавшиеся на Западном острове, где раздались первые взрывы войны. В свою очередь, в этом авангарде оказались бойцы, которые, можно сказать, первыми из первых советских людей взглянули в лицо войне. То были бойцы дозоров и секретов, что в 4 часа утра 22 июня 1941 года находились на охране границы, на склонах западных валов Брестской крепости, в густом кустарнике, спускавшемся к самой воде Буга. Рядовой пограничник Михаил Мясников лежал в этих кустах вдвоем с товарищем, когда над их головами просвистели первые снаряды врага и с того берега вместе с громом орудий донесся треск первой пулеметной очереди немцев, начавших обстрел прибрежных кустов.

Два дозорных стреляли в ответ, топили своими пулями резиновые лодки с солдатами врага, появившиеся на реке, вели огонь по немецким саперам, готовившим переправу. Потом патроны кончились, они отошли в глубь острова и примкнули к группе пограничников под командованием лейтенанта Жданова, занявших оборону около недостроенных дотов. Там они дрались до последних чисел июня. Позже остатки этой группы переплыли Буг и пришли в центральную крепость.

А в ночь с 5 на 6 июля десятка два оставшихся в живых пограничников с боем вырвались за внешние крепостные валы. В темноте они растеряли друг друга, и Михаил Мясников, оставшись с тремя товарищами, много дней пробирался через Пинские болота на восток, и уже около города Мозыря им удалось перейти линию фронта.

До конца войны М. И. Мясников сражался на фронте. Он стал офицером и в 1944 году при освобождении Севастополя был за доблесть и мужество удостоен звания Героя Советского Союза. Потом полковник Мясников командовал одним из полков Советской Армии.

Оказался жив и другой участник боев на Западном острове - бывший командир транспортной роты 17-го погранотряда Аким Черный, ныне житель города Сумы. Он сражался в другой группе, командование которой принял на себя офицер-пограничник старший лейтенант Мельник. В центральной крепости, один с Кижеватовым, другой в группе Фомина, участвовали в боях пограничники девятой заставы - Григорий Еремеев и Николай Морозов. Как и Аким Черный, они, потом раненные, попали в плен, и их не расстреляли только потому, что на них не было гимнастерок с зелеными петлицами. Григорию Еремееву впоследствии посчастливилось бежать из плена, и он воевал в партизанских отрядах на землях Югославии и Италии. Сейчас он заведует вечерней школой рабочей молодежи в далеком городе Кызыл-Кия, в Киргизии, а его товарищ Николай Морозов жил и работал в Донбассе, а теперь переехал в Николаевскую область. Отыскался пограничник Брестской крепости Павел Балденков, живущий теперь в Оренбурге, и некоторые другие.

Прислал мне письмо бывший врач 17-го Краснознаменного погранотряда Горяинов, который сообщает ряд важных подробностей обороны. Еще после первых моих радиопередач отозвался бывший начальник 17-го Краснознаменного погранотряда, ныне полковник в отставке, Александр Петрович Кузнецов, который живет сейчас в Москве. Мы встретились с ним, и он рассказал мне много интересного о пограничниках, которые служили в его отряде. Особенно любопытное, глубоко волнующее сообщение о пограничниках Брестской крепости получено мною несколько лет назад от технорука московского кинотеатра "Ударник" Константина Коршакова. К. И. Коршаков в 1941 году служил в пограничных частях и был радистом, обслуживавшим полевую радиостанцию. В то время радиостанции пограничников были самыми мощными и надежными, и в условиях первых боев, когда связь на фронте часто нарушалась, их нередко придавали нашим стрелковым соединениям, для того чтобы обеспечить четкое управление войсками в тех или иных ответственных операциях. В июле 1941 года К. И. Коршаков со своей радиостанцией был послан в 262-ю стрелковую дивизию, которая в то время находилась близ Малоярославца и вместе с другими нашими соединениями готовилась нанести контрудар по 16-й немецкой армии, действовавшей в этом районе. В самых последних числах месяца (Коршаков ясно помнит, что это было после 25 июля) он однажды нес свое обычное дежурство в эфире. Рядом с радистом, как всегда, лежал список позывных сигналов различных радиостанций погранвойск. В этом списке значилась и радиостанция пограничников Брестской крепости. Правда, ее позывные уже больше месяца не слышались в эфире, и все считали, что погранзастава, стоявшая в крепости, давно погибла.

И вдруг раздались позывные этой радиостанции. Вслед за тем Коршаков принял радиограмму следующего содержания (я привожу ее дословно, так, как мне передавал ее Коршаков):

"Положение тяжелое, крепость падает, уничтожаем гадов, сами взрываемся".

Затем следовала шифрованная подпись, но радист ее не разобрал. Он начал посылать в эфир сигналы, прося повторить радиограмму. Прошло около получаса, и он услышал: "Я вас понял, я вас понял, повторяю радиограмму". А потом последовал тот же текст: "Положение тяжелое, крепость падает, уничтожаем гадов, сами взрываемся". И снова Коршаков не разобрал подписи, но на этот раз, сколько ни посылал он запросов, радиостанция пограничников Брестской крепости уже не ответила ему.

Эту радиограмму тогда же передали в Москву, а там, под Малоярославцем, ее в тот же вечер огласили на партийном собрании части. Говорят, что и в других частях, стоявших на этом участке фронта, перед наступлением зачитывалась волнующая радиограмма брестских пограничников, поднимавшая дух бойцов, звавшая их на новые подвиги.

Может быть, эта радиограмма когда-нибудь отыщется в наших военных архивах. Еще предстоит выяснить, кто были эти люди, которые взорвали себя вместе с врагами там, в Брестской крепости, спустя более чем месяц после начала боев. Были ли то группы пограничников, засевшие в дотах на Западном острове, отряд старшего лейтенанта Мельника, или, быть может, остатки заставы Кижеватова, дравшиеся в центре крепости? Все это пока остается тайной, и, наверное, предстоит преодолеть немало трудностей, прежде чем мы узнаем, кто были эти герои, пославшие в эфир весть о своем подвиге.

Главная страница     Начало войны     Западный фронт.     Назад в раздел


При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009