Вечером 9-го октября члены ГКО, находившиеся в штабе Западного фронта, договорились со Сталиным об объединении войск Западного и Резервного фронта в Западный фронт и согласились с предложением Сталина назначить командующим объединенным фронтом генерала армии Г. К. Жукова.
10 октября на стол Сталина легла докладная записка В. М. Молотова, К. Е. Ворошилова, И. С. Конева, Н. А. Булганина, А. М. Василевского "О прикрытии Москвы по можайскому направлению", в которой сообщалось, что "3. Задача усиления прикрытия Москвы по Можайскому направлению осуществляется в первую очередь переброской пяти дивизий из 22 и 29-й армий в район Можайска в сроки, утвержденные директивой Ставки. Приказ фронта о переброске этих дивизий отдан..."
Уже тогда на Можайской линии обороны из резерва Ставки и соседних фронтов сосредоточивались 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артиллерийских полков и ряд специальных частей и подразделений. 11 октября в кремлевском кабинете Сталина с 15 час 30 мин. до 22 час. 20 мин. шло заседание ГКО, где присутствовали Молотов, Ворошилов, Берия, Шапошников, а [463] также Василевский, председатель Моссовета В. П. Пронин, командующий Московской зоной ПВО генерал М. С. Громадин, командир первого зенитно-артиллерийского корпуса ПВО генерал Д. А. Журавлев, командующий ВВС Московского военного округа полковник К. А. Сбытов. И уже 12 октября вышло постановление Государственного Комитета Обороны "Об охране Московской зоны".
"В связи с приближением линии фронта к Москве и необходимостью наведения жесткого порядка на тыловых участках фронта, прилегающих к территории Москвы, ГКО постановляет; 1. Поручить НКВД СССР взять под особую охрану зону, прилегающую к Москве с запада и юга по линии Калинин-Ржев-Можайск-Тула-Коломна-Кашира..."
В частях Западного фронта 13 октября зачитали первый приказ нового командующего:
"Командование фашистских войск, обещавшее в одну неделю взять Ленинград, провалилось с этим наступлением, погубив десятки тысяч своих солдат. Наши войска заставили фашистов прекратить предпринятое наступление. Теперь, чтобы оправдать этот провал, фашисты предприняли новую авантюру-наступление на Москву. В это наступление немцы бросили все свои резервы, в том числе малообученный и всякий случайный сброд, пьяниц и дегенератов. Наступил момент, когда мы должны не только дать отпор фашистской авантюре, но и уничтожить брошенные в эту сторону резервы.
В этот момент все как один, от красноармейца до высшего командира, должны доблестно и беззаветно бороться за свою Родину, за Москву! Трусость и паника в этих условиях равносильны предательству и измене Родине. В связи с этим приказываю: трусов и паникеров, бросающих поле боя и технику, расстреливать на месте. Военному трибуналу и прокурору фронта обеспечить выполнение настоящего приказа.
Товарищи красноармейцы, командиры и политработники, будьте мужественны и стойки.
Ни шагу назад! Вперед за Родину!"
В письме в Ленинград Жданову Жуков пишет о том "последствии", которое он получил от бывших командую- [464] щих Западным и Резервным фронтами, и просит помощи минометами..,
"Как тебе известно, сейчас действуем на западе - на подступах к Москве. Основное - это то, что Конев и Будённый потеряли все свои вооруженные силы. Принял от них одно воспоминание. От Будённого штаб и 90 человек, от Конева штаб и два запасных полка... В дальнейшем: буду истощать противника, а затем бить..."*
Окруженная же в районе Вязьмы группировка советских войск во главе с генералом Лукиным продолжала сражаться.
Вспоминает генерал М. Ф. Лукин: "Неоднократно до 11 октября нами предпринимались попытки прорваться, но успеха они не имели. Вновь собрал всех командиров и комиссаров дивизий и сообщил о том, что наше положение значительно ухудшилось. Снарядов мало, патроны на исходе, продовольствия нет, питались тем, что могло дать население, и кониной. Все палатки и дома переполнены ранеными... Все знали: враг шел на Москву, ее надо защищать. Поэтому всеми силами пытались вырваться из окружения. Но этого сделать не удалось, и мы тогда старались приковать к себе и отвлечь как можно больше сил противника..."
Вечером 10 октября на командном пункте генерала Лукина, на хуторе Шутово, собрались генералы Болдин, Вишневский, командующий АБТ фронта Мостовенко, начальник материального снабжения Андреев, бригадный комиссар Ванеев, начальник штаба 19-й армии комбриг Малышкин, командиры соединений генералы Вашкевич и Ремизов, полковники Волков, Корчагин и Стученко, начальники штабов, работники политотдела, трибунала, прокуратуры. После долгих дебатов решили прорываться в направлении Гжатска на Богородицкое, направив в прорыв 2-ю стрелковую дивизию народного ополчения (генерал В. Р. Вашкевич) с отрядом моряков из 800 человек, 91-ю стрелковую дивизию (полковник И. А Волков) и 127-ю танковую бригаду (генерал Ф. Т. Ремизов), а в арьергарде - 45-ю кав. дивизию (полковник Стученко). Затем Лукин сообщил командующему фронтом Б. М. Ша- [465] пошникову, в Ставку ВГК о том, что в 16 часов 11 октября, собрав снаряды всей артиллерии и дав последний залп "катюш", он будет прорываться через Богородицкое на Гжатск. В случае неудачи армия будет отходить к Ершакову...
Прорыв оказался неудачным, не все смогли прорваться. Дважды раненный генерал-лейтенант Лукин, брошенный своими сослуживцами, в том числе и генералами, оказался в немецком плену. В письме из плена генерал писал: "...я ведь чист перед своей Родиной и своим народом, я дрался до последней возможности, и в плен не сдавался, а меня взяли еле живого... У меня не осталось ни одного снаряда, не было горючего в машинах, с одними пулеметами и винтовками пытались прорваться. Я и командиры моего штаба все время находились в цепи вместе с красноармейцами. Я с группой мог уйти, как это удалось сделать некоторым частям моей армии, но я не мог бросить на произвол, без командования большую часть армии. Мне были дороги интересы общего дела и моей армии, а не личная жизнь. Когда прорваться не удалось, я, взорвав всю артиллерию и уничтожив все машины, решил выходить из окружения небольшими группами... 12 октября я был ранен в правую руку пулей. Рана пустяшная на первый взгляд, кость не задета, но перебиты два нерва. Окружающие меня командиры штаба в панике разбежались, оставив меня, истекающего кровью, одного".
Из-под Вязьмы сквозь глубоко эшелонированные боевые порядки противника пробились остатки 16 дивизий. Возглавляли их генералы Вашкевич, Коваленко, Пронин, полковники Степин, Утвенко, Борейко, Волков, Орлов, Чанчибадзе, майор Яблоков и другие. Из Брянского "котла" вышли все три полевых управления армий и остатки 18 дивизий. Всего из этих двух районов окружения пробились 34 дивизии и 13 артиллерийских полков РГК. Но считать их соединениями и частями можно было весьма условно. Понеся тяжелые потери, они сохранились лишь организационно. Так, в 248-й стрелковой дивизии генерала К. А. Коваленко остался 681 человек. В 13-й армии, имевшей к 30 сентября восемь дивизий и 169 танков, к 18 октября людей стало меньше, чем в одной дивизии, не было ни [466] одного танка, а орудий не хватило бы на оснащение и одного стрелкового полка. В 50-й армии осталось около 10% людей и 2,4% орудий и минометов. Погиб и командующий 50-й армией - генерал Петров.
Всего же в районе Вязьма-Брянск германские войска захватили 662000 пленных, 1242 танка, 5412 орудий. К 14 октября 1941 г. на кратчайшем направлении к Москве фронт был прорван. Глубокие прорывы танковых соединений вермахта, вышедших уже к 10 октября к Можайской линии, создали угрожающую обстановку на подступах к Москве.
Таковым было положение, когда генерал армии Г. К. Жуков вступил в командование Западным фронтом, Именно тогда Сталин сказал ему: "За Москву будем драться до последнего".
И тогда же генерал армии Жуков ответил: "За Москву отходить войска фронта не будут. Будут стоять под Москвой до последнего вздоха".
К югу от столицы 10 октября 1941 г. размах и напряженность боевых действий возрастали. В ходе упорных боев обе стороны несли немалые потери. "Потери русских -писал Гудериан, - значительно меньше наших потерь". И все же Гудериан продолжал атаковать и вводил в бой новые силы. Вечером 10 октября после массированного удара авиации немецкие танки прорвали оборонительные позиции 1-го гвардейского корпуса и ворвались на юго-западную окраину Мценска. Однако на следующий день соединения Лелюшенко выбили противника из города и восстановили положение по р. Зуше.
Вспоминая события того дня, Гудериан записал: "В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех..." И лишь 22 октября из района Мценска Гудериан предпримет новое наступление...
Часть сил 3-й танковой группы из района Сычёвки [467] устремились к г. Калинину, который не был прикрыт советскими войсками. Сюда же стали продвигаться и пехотные соединения 9-й армии Штрауса. Глубокий прорыв противника на калининском направлении мог привести к охвату Москвы с севера. Чтобы не допустить этого, Ставка решает выдвинуть в район Калинина оперативную группу Северо-Западного фронта во главе с начальником штаба генералом Ватутиным в составе двух стрелковых и двух кавалерийских дивизий, одной 8-й танковой бригады и мотоциклетного полка.
С подходом стрелковых и кавалерийских соединений в район Калинина и 8-й танковой бригады (полковник П. А. Ротмистров), оседлавшей шоссе Торжок-Калинин, продвижение противника было остановлено.
Источник: Владимир Шерстнев. Трагедия сорок первого. Документы и размышления. Смоленск, "Русич", 2005.
| Можайская линия обороны | Можайский УР |
При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!
Copyright © 2003-2009