27 февраля 1903 г., Магдебург
4 февраля 1944 г.

23 августа 1912 г., Ральштедт (Шлезвиг-Гольштейн)
5 августа 1943 г.

Ганс-Генрих Куммеров был сыном тайного советника, профессора и начальника отдела провинциальной коллегии по делам школ. После окончания школы изучал в Берлинском университете историю музыки и философию, с 1923 г. учился в берлинской Высшей технической школе, окончив ее в июне 1927 г. дипломированным инженером; в 1929 г. получил ученую степень доктора технических наук. До этого работал ассистентом в Институте физической химии и электрохимии Общества им. кайзера Вильгельма, затем, с 1929 г., химиком на заводе акционерного общества "Газглюлихт-Ауэр-гезельшафт" в Ораниенбурге. В дальнейшем высокоодаренный инженер служил в конструкторском бюро фирмы "Лёве-радио АГ" в Берлине, выполнявшей в годы фашизма важные военные заказы. Кроме того, внештатно сотрудничал в Имперском биологическом бюро сельского хозяйства и лесоводства.

Еще до установления гитлеровской диктатуры Ганс-Генрих Куммеров стал решительным противником милитаризма, империализма и фашизма. Он с большим интересом следил за промышленным подъемом в СССР и сознавал, что только социалистический общественный строй открывает возможность свободного развития науки на службу миру. Как подлинный интернационалист и настоящий немецкий патриот Ганс-Генрих Куммеров выразил в 1933 г. готовность вести разведывательную деятельность в пользу Советского Союза. Он самоотверженно передавал многие ценные сведения научно-технического ха- [125] рактера, способствовавшие экономическому и военному укреплению СССР. После нападения фашистов на Советский Союз он информировал о новых важных технических открытиях и изобретениях в германской военной промышленности. Ганс-Генрих Куммеров искал и находил среди коллег единомышленников, которые помогали ему добывать разведывательные данные и организовывать хорошо продуманный саботаж выпуска военной продукции. Особенно тесно и с полным доверием он сотрудничал с начальником отдела, а затем помощником директора фирмы "Лёве-радио АГ" д-ром Эрхардом Томфором.

Жена Ганс-Генриха Куммерова Ингеборг, дочь инспектора библиотек, окончила десять классов в Ральштедте и затем два года обучалась в торговом училище. После 1930 г. переехала в Берлин и там вплоть до брака с Ганс-Генрихом Куммеровом в 1939 г. работала консультантом страхового банка. Ингеборг Куммеров была убежденной антифашисткой, она знала о секретной и опасной разведывательной деятельности своего мужа, одобряла ее и помогала ему в обобщении данных о технических изобретениях и в сборе военной информации.

В ноябре 1942 г. супруги Куммеров были арестованы. Несмотря на ужаснейшие пытки, Ганс-Генрих Куммеров не выдал никаких тайн и стремился защитить своих соратников. Имперский военный суд 18 декабря 1942 г. приговорил его к смертной казни. Он был казнен в каторжной тюрьме в Галле.

Ингеборг Куммеров предстала 27-28 января 1943 г. перед Имперским военным судом. Он приговорил молодую женщину - мать двух маленьких детей - к смертной казни, которая была совершена в берлинской каторжной тюрьме Плётцензее.

Из записок Ганс-Генриха Куммерова, написанных 21 января 1943 г. в тюрьме Плётцензее, спрятанных там и найденных там после 1945 г.

...Поскольку я не знаю, предоставится ли мне еще случай писать, я должен в каждом письме пытаться осветить все целиком, а потому неизбежны повторения, то [126] есть в последующих письмах будут дополняться вещи, 6 которых в предыдущих удалось сказать только вкратце.

Как все произошло. Выражение и понятие "шпион", "шпионаж" в их обычном смысле не отражают сущности моего поведения, как и тысяч других людей, уже с 1918 г. Это поведение, позиция, образ действий органически возникли в коммунистических и сочувствующих им кругах с тех пор, как коммунистическое мировоззрение нашло свою родину в России. Речь шла о том, чтобы содействовать ее техническому развитию и оснастить в военном отношении для защиты от соседей, откровенно алчно взиравших на эту богатую, перспективную страну, население которой составляли замечательные, идеальные по своему мировоззрению люди, но еще слабые в области техники и т. п. С этой целью их друзья во всем мире помогали своим русским единомышленникам делом и советом, передавая им все необходимые им знания, а особенно сведения о вооружении, которое могло и должно было быть использовано для нападения на Россию, и связанные с подготовкой этого нападения военные тайны. Защита и оборона были (тогда, во всяком случае, безусловно) само собою разумеющейся задачей, учитывая тот примитивный уровень, который был унаследован страной от царского режима.

Единомышленники России во всем мире отнюдь не эмигрировали в нее; в этом не было необходимости, поскольку тогда еще повсюду можно было принадлежать к партии; это не было и желательным (поскольку надо было и дальше привлекать новых сторонников этого мировоззрения во всех странах).

Так произошло то, что друзья России с чистой совестью, следуя своим идеалам, стали пересылать в нее технические тайны военных фирм, которые движимы лишь интересами собственной наживы.

Так поступал и я. Независимо от того, были ли эти тайны моей духовной собственностью или, к примеру, подлой кучки директоров фирмы "Ауэр гезелыпафт", принадлежали ли они тайно вооружавшемуся германскому государству, бросавшему косой взгляд на Восток, чтобы урвать себе кусок, я все равно передавал их России совершенно бескорыстно, в качестве дара. Все мы знали, что они никогда не будут использованы против миролюбивых народов (например, наших собственных), а послу- [127] морально оправданным... Обо всем этом можно подробно прочесть в коммунистической литературе!

Это краткое объяснение должно дать тебе представление о мотивах моих действий. Я придаю большое значение тому, чтобы память обо мне осталась незапятнанной,- во всяком случае, мои русские друзья знают меня именно таким и ценят как своего. Разумеется, нынешние суды называют это "шпионажем", "изменой отечеству" и т. п. Но и они все-таки различают, делалось ли это, как в данном случае, по убеждению или же в старом смысле, за деньги и т. п. Несколько раз ко дню рождения или в связи с какой-нибудь подобной датой я принимал в подарок немного денег; ведь иногда мне приходилось готовить в письменном виде весьма подробные и очень трудоемкие разработки. Что же касается моих крупных доходов, то я действительно получал их от продажи патентов Дрегеру 1 Кстати, характерно: русским я эти патенты, несмотря на их готовность купить и заплатить так же хорошо, не "всучивал", поскольку они были созданы только для того, чтобы (законно) обойти ранее действовавшие патенты, при помощи которых Ауэр создал себе монопольное положение в этой (якобы служащей всеобщему благу) области вооружений. При помощи моих патентов тоже можно изготовлять фильтры от дымовой завесы; однако защита солдата не становится от этого намного лучшей. Но даже если мне самому известно, что благодаря моему методу складывания и склеивания возможно увеличение выпуска продукции (и на это я, естественно, обращал внимание моих друзей в России), то Дрегеру они были нужны только для того, чтобы тоже приобщиться к военной кормушке!

Таким образом, моя жизнь была посвящена, с одной стороны, развитию своей личности в духовном, творческом, научном отношении, как то отвечало моим склонностям, но при этом я был вынужден нормально зарабатывать себе на жизнь. С другой - тщательному поиску средств сделать что-либо для усиления Советского Союза и ослабления его приготовившихся к нападению врагов. Мои русские друзья всегда относились ко мне с таким [128] тактом и уважением, что никогда не толкали меня действовать по линии какой-либо другой профессии, которая могла бы дать им больше. Это уважение к личности я высоко ценю. И вообще это были отличные парни, которые заслуживали хорошего отношения!..

Я пытался, пока это казалось целесообразным, прикрывать его и получил за это с избытком свою долю побоев, оплеух и т. п. Аккомпанементом служили злобная ругань, рычание, зуботычины, швыряние об стену и т. п., а также и угрозы еще худших мер.

Здесь, в Плётцензее, я, испытав немало страданий,, чувствую себя хорошо, окружен сплошным доброжелательством. Ни одного худого слова, напротив, многие здесь дают мне почувствовать, что не считают меня злодеем и своим врагом; порой почти кажется, что они сожалеют, что меня ждет такой конец. Ведь здесь содержали в заключении и отправили на смерть поистине элиту немцев. Это тоже дает мне чувство удовлетворения: я находился в самом лучшем обществе. И то, что это лучшее общество было не с национал-социализмом, говорит, по моему разумению, только против национал-социализма.

Война становится теперь чертовски горькой и для легкомысленных немцев. Есть ведь разница между тем, когда превосходящими (в ту пору) силами превращаешь в развалины старинную часть Лондона, и тем, когда противник, уже получивший превосходство, обрушивает десятикратный (или еще больший) бомбовый груз на голову тебе самому. То, что причиняло горе другим, у нас до сих пор всерьез не принимали и сострадания к ним почти никакого не испытывали. У некоторых настоящее сочувствие появляется только тогда, когда у них самих заболит.

России мир был необходим для ее стройки, и она была достаточно богата, чтобы, жалея свои богатства, дать своим соседям (бедные!) жить в мире. Она знала, что самым счастливым из войны выйдет тот, кто останется в стороне!

Ну а теперь русские вынуждены защищаться, и я горжусь тем, как мужественно они это делают.

Любимая моя маленькая мама! Еще раз - прощай! Сейчас мне больше нечего написать тебе. Я и так писал с 8 часов утра до 4 часов дня. Придется тебе привести мои записи в порядок. И спрашивай, пока я еще могу отвечать!

Источник: Карл Гейнц Бирнат. Луиза Краусхаар. Организация Шульце-Бойзена-Харнака в антифашистской борьбе. Издательство "Прогресс", Москва 1974. перевод книги Karl Heinz Biernat, Luise Kraushaar/ Die Schulze-Boysen/Harnack organisation im antifaschistischen kampf. Institut fur Marxismus-Leninismus BEIM ZK der SED Dietz Verlag Berlin 1970.

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009