РУМЫНИЯ:

ГРУППА АРМИЙ "ЮЖНАЯ УКРАИНА

Алекс Бухнер. 1944. Крах на Восточном фронте.

После того как тяжелые бои продолжались всю ночь, утром 22 августа наконец было принято решение. Командование 6-й армии по радио отдало приказ войскам о немедленном ускоренном отходе за Прут. Начало отхода - в 19.30!

Это был последний приказ по армии, так как времени для его выполнения уже не осталось. Войска в дивизиях и корпуса начали его исполнение еще до определенного в нем времени, до полудня. Советские войска на участках прорыва сопротивления почти не встречали. Они уже беспрепятственно двигались дальше на юг, на Бырлад и Галац, кроме того, часть их сил отклонилась на юго-восток и юго-запад.

Теперь для 6-й армии не только имелась угроза с флангов - к этому времени она уже была охвачена и начинающееся большое окружение уже ясно обозначилось. Теперь, чтобы своевременно уйти за Прут, оставались считаные часы. Кто был быстрее, кто выйдет первым на новые рубежи обороны, советские механизированные и танковые колонны или малоподвижные немецкие пехотные дивизии на конной тяге?

День был таким же горьким и кровавым, как и предыдущие. Сначала находившийся в глубоком тылу командный пункт армии должен был оставить Тарутино, по которому вскоре после его отъезда открыли огонь советские танки. Штаб армии разместился сначала в Комрате, но вечером того же дня противник прорвался и туда, и штабу пришлось перебираться в район Бырлада. В связи с этим штаб 6-й армии полностью перестал оказывать влияние на происходящее. [345]

На западе 4-й корпус уже пробивался южнее Ясс и был вынужден удерживать переправы через Прут у Костулени и Сбироя для главных сил 6-й армии. Но, несмотря на продолжающиеся оборонительные бои, которые вели уже сильно потрепанные дивизии на предмостных укреплениях, к вечеру был потерян первый мост, местечки Костулени и Унгени с находившимися в них переправами попали в руки русских.

На востоке уже понесший тяжелые потери 30-й корпус вынужден был продолжить отход. Там возникла большая опасность для широко открытого правого крыла армии. Но там все еще продолжали упорно, с отчаянной решимостью обороняться потрепанные части. Окруженные боевые группы и отряды отражали атаки противника со всех сторон. Остатки полков, батальонов и рот в течение всего жаркого дня отражали атаки противника, отходили, пытались удержать новые рубежи обороны где-нибудь между холмами и лесами, обороняли деревни, снова вынуждены были отступать, затем снова прочно зацеплялись за местность. Их преследовали вражеские танки, огонь артиллерии, штурмовики. Повсюду были убитые и раненые, огонь и черный дым, объятые пламенем местечки, грохот сражения. Смертельно усталые, измотанные солдаты, которые уже непрерывно трое суток вели бои, снова брели назад, забрав с собой раненых.

Пехотинцы, расчеты противотанковых пушек, артиллеристы, обозные, саперы - все перемешались и шли в ночи, освещаемой разноцветными сигнальными ракетами и красным заревом пожаров горящих деревень. Следующей дивизией, которой лишился 30-й корпус, была 306-я пехотная дивизия, вернее, ее остатки. Вместе со сборными частями и аэродромной командой и остатками бригады штурмовых орудий она еще отражала атаки противника на дальней передовой оборонительной позиции под Романовом. Когда обороняющихся обошли, они под прикрытием штурмовых орудий пытались прорваться на запад. После того как кончилось го- [347] рючее у штурмовых орудий, в одной из лощин был устроен длительный привал. После полудня противник со всех сторон атаковал отдыхающих. В результате концентрической атаки русских оставшиеся части были полностью разгромлены, собрать кого-либо оказалось невозможно. 306-я дивизия перестала существовать.

Тем временем через местность, занятую противником, ускоренным маршем к Пруту подходили остатки разгромленной 13-й танковой дивизии, потерявшей все свои танки, чтобы там занять два мелких плацдарма и обеспечить переправу подходивших войск 6-й армии. В то время как в конце третьего дня сражения противник продолжал продвигаться крупными силами танковых и механизированных войск с юго-востока и юго-запада и окружение 6-й армии становилось все очевиднее, дивизии, расположенные по выступающей далеко вперед дуге фронта на Днестре, совершенно не представляли себе всю серьезность обстановки. От командования своих корпусов они получили приказы об отходе, в соответствии с которыми они должны были оставить свои хорошо оборудованные позиции, которые так и не были атакованы.

Начиналось 23 августа.

Уже на четвертый день крупного советского наступления для немецких войск на рубеже Яссы - Тирасполь обстановка начала ухудшаться с каждым часом. На западе южнее Ясс с остатками трех своих дивизий (376-й, румынской 11-й и 79-й) оборонялся 4-й корпус. Сначала на новых оборонительных рубежах ему удалось отразить все атаки противника, но затем он снова вынужден был отойти в южном направлении. Корпус остался один на открытой местности. У него не было связи с главными силами 6-й армии на востоке, поэтому он не получал ни информации, ни приказов. Поэтому на основании прежнего приказа командир корпуса генерал Мит принял решение удерживать для ожидавшихся с востока дивизий переправы через Прут у Сбирои и Скопошени, а затем обеспечить занятие новых оборонительных по- [347] зиций на западном берегу Прута. То, что корпус уже обошли, стало ясно, когда 10-я мотопехотная дивизия, оборонявшая еще один мост у Хуши, столкнулась там с отдельными русскими танками.

Пришла новая плохая весть: прибывший во второй половине дня к Пруту впереди своих дивизий штаб 7-го корпуса у моста в Леуценах внезапно наткнулся на русские танки и был ими разгромлен. Противник занял и этот мост. Только дальше к югу прибывшая 13-я танковая дивизия смогла удержать еще два плацдарма под Леовой и Фальчиу, на которых принимались отходившие обозы и тыловые службы различных дивизий 6-й армии и отправлялись за реку.

Главным силам армии теперь предстояло провести отход в чрезвычайно сложной обстановке, под непосредственным воздействием противника, если еще не в окружении, то уже под явно обозначившейся его угрозой. Четыре немецких армейских корпуса теперь должны были как можно быстрее выйти к Пруту. Сначала это был 7-й корпус, ближе всех находившийся к реке. Ведя жестокие арьергардные бои, три дивизии корпуса шли форсированным маршем все 23 августа к находившимся в 60 километрах мостам через Прут у Сбироя и Леуцени. От ужасной жары у солдат из 370-й дивизии, как говорится, языки вываливались на плечи, болели ноги, пот заливал лица. Они шли уже двадцать часов, всю ночь, утро и день, останавливаясь лишь на короткие привалы. Лозунг гренадерских полков, артиллерии, саперов, истребителей танков, связистов, санитарных рот, обозов и остальных частей был: "Быстрее к Пруту!"

Действительно, 370-й дивизии за следующую ночь и 24 августа удалось пройти переправы в Сбироя и Скопошени и соединиться с 4-м корпусом, из которого с этого времени была образована "корпусная группа Мита". Две другие дивизии 7-го корпуса, которые должны были перейти Прут у Леуцени, сделать этого уже не смогли. Там уже находились русские, которые к тому же прорвали "позицию Траяна" и преградили дальней- [348]

ший путь к отходу. Атака немецких войск на переправы из-за сильного огня противника не удалась. В то время как единственная, оставшаяся в полосе армии румынская 14-я дивизия разбежалась, немецкая 106-я дивизия была охвачена советскими танками и механизированной пехотой с севера и с юга и в ходе длившегося почти 48 часов ужасного боя была практически полностью уничтожена. 106-я дивизия перестала существовать, так же, как до нее 76-я и 306-я дивизии. Лишь немногочисленным остаткам удалось спастись и перебраться на западный берег Прута (сначала, по крайней мере).

В полосе 44-го армейского корпуса отход с большого выступа фронта по Днестру и Рауту в течение ночи проходил еще планомерно. Дивизии маршировали в полном порядке со своих позиций, которые еще даже не подвергались атакам. Противник двинулся за ними лишь спустя некоторое время. Но поскольку русские с востока уже врезались в отступающие порядки 52-го корпуса, а с юга - в колонны остатков 30-го корпуса, вскоре началась большая путаница. Отход этих трех корпусов вскоре превратился в беспорядочное бегство. Хотя в штабе группы армий "Южная Украина" 23 августа по радио был получен доклад командующего 6-й армией "Планомерное течение отходного маневра...", действительность выглядела совершенно иначе.

Корпуса и дивизии встречались на переполненных дорогах, колонны врезались одна в другую, части перемешались, вскоре порядок отходящих масс войск полностью расстроился. Уже ранним утром 23 августа Кишинев был полностью запружен отходящими войсками и обозами, большая дорога на Хуши была переполнена. По всем второстепенным дорогам также шли колонны, часто шедшие по три-четыре в ряд. Они сталкивались, врезались одна в другую, снова останавливались в заторах или двигались с большим трудом, на перекрестках въезжали одна в другую и снова останавливались. Повсюду были гужевые обозы, машины, фуры с продовольствием, полевые кухни, тяжелые грузовики с воен- [349] ным имуществом, грузовики, подводы, которые сбивались в огромные кучи. Водители ругались, офицеры кричали, полевые жандармы пытались разобраться в этом беспорядке, при этом по дорогам можно было двигаться еле-еле. На обочинах уже стояло множество повозок со сломанными колесами и дышлами, выпряженные лошади, а также машины, брошенные из-за недостатка горючего. Уже взрывали и поджигали тыловые склады продовольствия и боеприпасов, содержимое которых уже больше было невозможно вывезти в тыл. Боеспособные части разгромленного 30-го и сильно потрепанного 52-го армейских корпусов еще пытались держаться, но вскоре они снова вынуждены были быстро отходить.

Натиск противника с востока, юго-востока и юга становился все сильнее, вклинения и прорывы с трех сторон были все больше. Вечером командир 52-го армейского корпуса, например, был вынужден пробивать себе дорогу к отступлению сквозь советские механизированные части с помощью штурмовых орудий, а в ночь на 24 августа 44-й корпус вынужден был сдать Кишинев, после того как противник и здесь переправился через Днестр и начал атаковать с севера.

У командующего группой армий "Южная Украина" сомнений больше не было: советские войска с одной стороны стремительно прорывались в глубину Румынии, а с другой стороны пытались завершить начатое окружение 6-й армии. Вечером 23 августа для армии на ее пути к Пруту остался лишь узкий свободный коридор под Хуши. В него на следующую ночь хотели устремиться потрепанные и преследуемые массы немецких войск. Но событие, сделавшее 23 августа полностью несчастливым днем, стало известно немецким солдатам гораздо позже: переворот в Румынии! Дружественный Германии руководитель государства маршал Антонеску был арестован, управление страной принял молодой король Румынии. Румыния складывала оружие! Но для да- [350] льнейшего развития событий на фронте это уже не имело значения.

Катастрофа 6-й армии началась и развивалась с чудовищной быстротой.

Наступило 24 августа.

Советским войскам удалось прорвать во многих местах редкие немецкие оборонительные рубежи и рубежи тылового охранения. В то время как продолжалось беспорядочное отступление масс солдат и транспортных средств на запад и юго-запад, части, боевые группы и арьергарды еще пытались сражаться в круговой обороне и обороняться, закрепляться и держаться, прежде чем погибнуть под вражескими ударами, на командном пункте 30-го корпуса собрались командиры 52-го и 44-го корпусов. Они обсуждали ухудшающуюся с каждым часом обстановку. По пути сюда они уже увидели достаточно и лишь с большим трудом на своих машинах смогли проехать по переполненным и заторенным дорогам. Были изложены взгляды, сделаны предложения и достигнуты договоренности, чтобы сейчас, без управления со стороны командования 6-й армии, о котором не было ничего слышно, совместными усилиями преодолеть уже нависший рок и избежать угрозы полного окружения. Неудовлетворенными и подавленными расстались три корпусных генерала. Внутренне каждый из них уже осознавал, что совместные действия их неповоротливых войск, идущих с огромными обозами гужевых повозок и автомобилей и при отсутствии связи, почти невозможны. Не говоря уже о надвигающемся со всех сторон превосходящем противнике с его быстрыми танковыми и механизированными соединениями.

В тот же день в полдень у Хуши...

События начинают быстро сменять друг друга...

Уже несколько дней через город, находящийся в котловине в нескольких километрах от Прута, бесконечной чередой тащились всевозможные обозы и части снабжения, которым удалось сюда прорваться. Каждый, кто уже дошел до Хуши, думал, что худшее уже осталось [351] позади. "Слава богу, Прут мы уже прошли и он уже за нами", - думали кучера, водители и солдаты обозов, проезжавшие в полдень через Хуши. И тут раздались выстрелы из танковых пушек. Более 20 советских танков появились с запада, въехали в город, ведя огонь, на полном ходу врезались в немецкие обозные колонны и устроили ужасный хаос. Лошадей стреляли, повозки разносили в щепы, грузовики поджигали, кругом все было усеяно убитыми и ранеными. Уцелевшие бежали куда глаза глядят. Лишь немногим к вечеру удалось добраться до местечка Фальчиу и сообщить ужасную весть о нападении русских на Хуши.

Но эта атака была не самым худшим. Более тяжелым было то, что после полудня уже целый советский танковый корпус 2-го Украинского фронта с запада захватил важный город Хуши. Сразу же двинул свои части дальше к Пруту на переправу у Сталинешти и уже в тот же день встретился с подошедшими с востока танками и мотострелками 3-го Украинского фронта.

Последний коридор у Хуши был закрыт, вражеское кольцо вокруг главных сил 6-й армии окончательно закрылось. Мгновенно от отряда к отряду, от части к части, от человека к человеку разнеслась весть: "Мы окружены! Мы - в котле!"

Боеспособные части еще продолжали отражать атаки появляющегося отовсюду наседающего противника. Смешанные отряды постоянно занимали новые рубежи и до последнего держали оборону во все стороны. Выезжали оставшиеся артиллерийские орудия и открывали огонь по массам вражеской пехоты. Противотанковые пушки вели огонь до последнего снаряда по советским Т-34. Но еще сражавшиеся немецкие части постоянно обходили, отрезали, окружали, рассеивали, уничтожали.

52-й армейский корпус в течение дня был оттеснен дальше, оборона его была прорвана во многих местах, фланги обойдены, части все сильнее перемешивались.

Хуже всего обстановка была в 30-м корпусе, который до сих пор нес главную нагрузку на востоке со вре- [352] мени начала советского наступления. Здесь держали оборону сильно перемешанные остатки дивизий в районе Карбуна, в 17 километрах восточнее Гурагальбины.

В большую, расположенную в долине деревню со всех сторон устремились, словно притягиваемые магнитом, невиданные массы солдат всех родов войск и транспортных средств. Где-то здесь должны были находиться ворота к свободе. Но Карбуна стала ведьминым котлом. С востока наседал противник, его части подходили с юга, дорога на запад им уже была закрыта, а с неба непрерывно атаковали его истребители и штурмовики. Первая попытка прорыва частей корпуса в полдень потерпела неудачу. Советские бомбардировщики и штурмовики, атаковавшие авангард прорывающихся, нанесли большие потери. Погиб и командир 257-й дивизии. До сих пор беспорядочное отступление превратилось в полный хаос. С невероятной быстротой пешие, гужевые и автомобильные колонны понеслись назад с криками: "Враг кругом!" Все напирали, торопились, бежали на юго-запад, где еще была единственная надежда прорваться.

Дороги во многих местах были заблокированы разбитыми и брошенными повозками и машинами, лесные дороги были запружены обозами, забиты вооружением и всевозможной техникой. Изможденные и подавленные от постоянных боев, жары и маршей, тяжело ступали густые ряды солдат по обочинам дорог. Раненые, которых они несли с собой, были в плачевном состоянии, ухаживать за ними было почти невозможно. Легкораненые тащились, опираясь на палки или плечи товарищей. Тяжелораненых везли на реквизированных у местного населения крестьянских телегах, многие из них были без сознания, многие уже были при смерти.

Каждый хотел вырваться, уйти назад как можно быстрее, лишь бы не попасть в руки врага.

С наступлением темноты необходимо было захватить местность западнее Гурагальбины. Когда поздно вечером еще пошел сильный ливень с грозой, который [353]

размыл и без того плохие дороги, ведущие через большие леса, и сделал их почти непроходимыми, пришлось бросить массу транспортных средств и большую часть артиллерии на конной тяге. Среди ночи повсюду стали раздаваться взрывы, вспыхивали пожары, если поджигали повозки, машины или взрывали орудия. К этому добавлялись вспышки выстрелов, показывавшие, что противник подходил все ближе и ближе. В тот же день поздно вечером...

Командующий группой армий "Южная Украина" уже пришел к выводу, что кольцо советских войск вокруг 6-й армии уже стало настолько сплошным и плотным, что на выход боеспособных соединений из него рассчитывать уже не приходится. В штаб 6-й армии за пределами кольца окружения донесения от корпусов по радио практически не поступали. Единственная надежда была на то, что главные силы армии еще смогут отбить переправу через Прут у Хуши, где на западном берегу еще должна была стоять и держаться "корпусная группа Мита".

Ночью все большее количество войск предпринимали попытки захватить из леса Карбуна район Гурагаль-бины, который стал большим районом сосредоточения всевозможных частей. Отсюда планировали по кратчайшему пути пробиваться на запад, перейти Прут и снова сосредоточиться на его западном берегу, где еще находятся позиции главных немецких сил, - в любом случае так считали.

В ночь на 25 августа командир 30-го армейского корпуса генерал Постель, принявший общее командование войсками при новой попытке прорыва, по радио доложил: "Мы окружены, начинаем прорыв в юго-западном направлении к Пруту".

Это было последнее донесение от главных сил 6-й армии, окруженных теперь в районе Лапушна, Онешты, Гурагальбина.

Находившееся далеко командование армии о себе знать так и не дало.

Источник: Алекс Бухнер 1944. Крах на Восточном фронте. Черкассы-Тернополь-Крым-Витебск-Бобруйск-Броды-Яссы-Кишинев, ЭКСМО, Москва, 2006

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009