ВЕНГРИЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

...Всю ночь и утром 29 декабря громкоговорители, установленные на переднем крае, почти у самых стен Будапешта, передавали на немецком и венгерском языках ультиматум, подписанный командующими 2-м и 3-м Украинскими фронтами и обращенный к командованию окруженной группировки. В этом ультиматуме, во избежание совершенно ненужного кровопролития, а также в целях сохранения Будапешта, его населения, исторических ценностей, памятников культуры и искусства, противнику были предложены гуманные условия капитуляции. Немецким генералам, офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, были гарантированы жизнь и безопасность, беспрепятственное возвращение в Германию или в любую другую страну по их усмотрению, а [354] венграм - немедленный роспуск но домам, раненым и больным - оказание медицинской помощи. В установленный срок огонь с нашей стороны прекратился, и автомобили с парламентерами тронулись к пунктам встречи с представителями командования окруженной группировки.

Парламентером от 2-го Украинского фронта был назначен капитан Миклош Штейнмец, венгр по национальности. Детские годы его прошли в скитаниях по разным странам, где его отец, Иштван Штейнмец, активный участник революционного движения в Венгрии, был вынужден после падения Советской республики в 1919 г. искать убежища. Быть может, эти скитания продолжались бы долгое время, если бы Миклош вместе с родителями не обрел вторую родину в Советском Союзе. Летом 1936 г., когда вспыхнула гражданская война в Испании, Миклош, не раздумывая, добровольно уехал туда, чтобы стать бойцом Интернациональной бригады и сражаться за свободу испанского народа. Он был замечательным соратником и боевым другом Мате Залки, его хорошо знал по Испании Р. Я. Малиновский, знал как храброго борца против фашизма и реакции.

Миклош Штейнмец искренне радовался, когда ступил на освобожденную от гитлеровских оккупантов территорию Венгрии, мечтал о том времени, когда побывает в родном городе Печ, пройдется по улицам столицы, которую знал лишь по рассказам отца и матери да по описаниям и фотоснимкам. Он гордился оказанным [355] доверием командования и даже наизусть выучил текст ультиматума.

Но едва автомобиль с большим белым флагом приблизился к траншеям противника, раздались выстрелы. Автомобиль вспыхнул. Затем около него начали рваться мины. По нему вели огонь из пулеметов. Парламентера не стало. С ним погиб младший сержант Филимоненко. Спасти удалось только тяжелораненого лейтенанта Кузнецова. Все, кто видел эту внезапно разыгравшуюся трагедию, не верили своим глазам. Настолько она казалась невероятной, невозможной, чудовищной. Ну что ж... Если враг не сдается, его уничтожают. И тотчас на позиции гитлеровцев обрушились разящие удары советских артиллерийских полков.

Миклоша Штейнмеца, посмертно награжденного орденом Отечественной войны I степени, похоронили с воинскими почестями сначала на главной площади села Эчер, а в 1949 г. останки перенесли на развилку шоссе, на то место, где он был вероломно убит. У могилы высится величественный монумент (автор - скульптор Шандор Микуша), изображающий капитана. Надпись на монументе гласит:

"Памятник сооружен трудящимися Венгерской Народной Республики в честь советских парламентеров, сражавшихся в 1944 г. за независимость и свободу прогрессивного человечества и павших смертью от рук фашистских орд. Свободолюбивые народы отсекут кровавые лапы фашизма, лишившие вас, пламенных борцов, жизни".

На могильной плите надпись:

В то же время на противоположном берегу Дуная передний край пересекли парламентеры 3-го Украинского фронта: инструктор политотдела 316-й стрелковой дивизии капитан И. Л. Остапенко, начальник штаба 1-го батальона 1077-го стрелкового полка старший лейтенант Н. Ф. Орлов и старшина комендантской роты штаба 23-го стрелкового корпуса Е. Т. Горбатюк 33. У вражеских позиций их встретили немецкие офицеры и, завязав глаза, повели в штаб. Здесь представители командования окруженной группировки заявили, что они наотрез отказываются принять ультиматум и вести какие бы то ни было переговоры. Затем посланцам снова завязали глаза и повели обратно. Когда они миновали немец- [356] кие траншеи, загремели выстрелы. Выстрелы в спину. Капитан И. А. Остапенко был сражен насмерть, Н. Ф. Орлов и Е. Т. Горбатюк по счастливой случайности остались в живых.

Убийство советских офицеров, выступавших в качестве парламентеров, было подлым преступлением. По давней традиции всякое покушение на их жизнь рассматривалось как тягчайшее злодеяние. В 1907 г. это было записано как непреложное правило в заключенной между всеми государствами Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны. Но немецко-фашистское командование сознательно шло на нарушение международного права неприкосновенности парламентеров; оно действовало по принципу "после нас - хоть потоп" и собиралось потащить за собой в пропасть миллионное население венгерской столицы.

На другой день Советское Информбюро оповестило весь мир об этом мерзком преступлении гитлеровцев. Во всех частях и соединениях наших войск известие о трагической гибели парламентеров вызвало глубочайший гнев. Одно и то же чувство владело советскими воинами - раздавить трусливого и злобного врага! Отныне ответственность за кровь жителей Будапешта, за разрушение города падала на немецко-фашистское командование.

Ниже мы приводим дневниковые записи одного из авторов книги, полковника И. В. Агибалова, сделанные четверть века тому назад, по горячим следам боевых действий в Будапеште. Они вновь, напоминают, что судьба огромного древнего города не имела никакого значения для гитлеровской клики. Убийством советских парламентеров она во всеуслышание заявила об этом.

Запись первая

Чем ближе к венгерской столице, тем яростнее проходили схватки с врагом. Первые предместья Будапешта - Вечеш и Ракошчаба. Перед ними - изломанные линии траншей, проволочные награждения, противотанковые рвы...

Войскам приходится штурмовать почти каждый дом. Борьба порой отнимает немало времени, поскольку огневые точки, расположенные в зданиях, взаимно поддерживают друг друга. Вот, например, дом на северной окраине предместья Пештесентимре. Он двухэтажный, толщина его стен достигает полуметра. В окнах нижнего этажа располагались пулеметы, простреливая на значительное расстояние впереди лежащую местность, в окнах верхнего - автоматчики, которым ставилась задача вести огонь по одиночным целям. Ко всему этому следует добавить траншеи, скрытые в пятидесяти метрах от дома, где укрывались вражеские истребители танков, где на специально сделанных площадках находились противотанковые орудия.

Несмотря на большую плотность огня и столь же большое количество заграждений, войска, штурмующие восточную часть [357] Будапешта, отвоевывают у врага квартал за кварталом. Перед нами - стены зданий, зияющие проломами, с обвалившейся арматурой и разрушенными углами. Подавлять огневые точки призваны орудия, выставленные для стрельбы прямой наводкой. В пригороде Кишпешт, на одной из улиц, была создана баррикада из камней, различной рухляди, толстых бревен, прикрывавшая другую улицу. Баррикаду надо было разрушить обязательно, чтобы отсечь часть кишпештского гарнизона и уничтожить. Наши артиллеристы успешно справились с задачей. Прямой наводкой они проделали в баррикаде проходы, а несколько позднее пехота, пробравшись через проходы, ворвалась на другую улицу, быстро расставила пулеметы, противотанковые ружья, препятствуя отходу вражеской живой силы в центр Кишпешта. Ведя огонь, артиллеристы постоянно помнили приказ своего командования принимать все меры к тому, чтобы не допустить больших разрушений в городе.

Блокаду отдельных домов, а иногда и целых кварталов осуществляют штурмовые группы. Взаимодействуя с танками и артиллерией, они смело врываются в дома и истребляют живую силу врага. Штурмовым группам под командованием капитана Левченко было приказано атаковать один из кварталов Кишпешта. Вначале артиллеристы прямой наводкой расстреляли несколько огневых точек противника. Потом пошли вперед танки, под прикрытием которых двигалась одна из штурмовых групп. Танкисты старшего лейтенанта Григорьева вступили в единоборство с самоходными орудиями врага, между тем пехота, проникнув в дома, приступила к уничтожению живой силы. Танкисты подбили два самоходных орудия и несколько полевых, стоявших на других улицах. Через три часа целый квартал полностью находился в руках штурмовых групп.

Отчаянно сопротивляясь, противник переходит в контратаки. Его контратакующие группы состоят из танков, оставшихся в городе, и пехоты. Их задача - снова вернуть ту окраину, которую захватили наши подразделения. Но врагу дорого обходится каждая попытка добиться какого-либо успеха. Обороняя пригород Ракошсентмихай, он бросил в контратаку шесть бронированных машин. Последние намеревались выйти в район огневых позиций нашей артиллерии, которая вела обстрел засевших в домах немцев. Движение танков заметили бойцы пехотного прикрытия, вовремя передав о них сообщение артиллеристам. Наше пехотное прикрытие, укрывшись в развалинах строений, пропустило танки, а затем вступило в бой с живой силой неприятеля. Артиллеристы несколькими выстрелами подбили три машины, заставив остальные повернуть назад.

Над Будапештом стоит несмолкаемый гул боя. Днем дым заволакивает небо, а ночью видно багровое пламя. Венгерские солдаты-перебежчики рассказывают: остро ощущается недостаток в продовольствии, гитлеровцы расстреливают мирных граждан за [358] появление на улицах после установленного времени, за отказ от работы по обороне города и его подступов.

Запись вторая

Кольцо вокруг осажденной группировки сжимается с каждым днем. Все предместья уже заняты, и основной бой происходит в центральной части венгерской столицы. А ведь еще не так давно гитлеровцы и салашисты утверждали, что советские войска ни на шаг не продвинутся через обводные рубежи, которыми опоясался Будапешт с востока. Что же творится в городе? Некий доктор Риц, один из служащих будапештской полиции, передал министру снабжения телеграмму следующего содержания: "Ввиду того, что все органы немецкого и венгерского управления бежали из Будапешта, в городе царит паника и беспорядок. Имеют место грабежи, снабжение населения продовольствием дезорганизовано". Но что может сделать министр, околачивающийся где-то у австрийской границы...

Командование окруженной группировки особенно беспокоят участившиеся случаи перехода венгерских солдат и офицеров на сторону советских войск. Поэтому венгерские подразделения расформировываются и вливаются в немецкие соединения. Находившиеся на сборном пункте военнопленные венгерские офицеры рассказывали, что многие солдаты и офицеры в осажденном Будапеште имеют при себе гражданскую одежду, чтобы при первом удобном случае переодеться и перейти на нашу сторону. Так, капитан Бела заявил: "Я знаю лично полковника Гаана, сказавшего мне при встрече следующую фразу: "Будь спокоен, дорогой мой капитан, и я венгр". Это означало, что он хочет избавиться от немцев, чтобы не погибнуть вместе с ними, и при случае убежать в расположение советских войск".

И как бы в довершение сказанного капитаном перед глазами предстает разыгравшаяся на Дунае трагедия вражеских войск, которую с большой горечью и отчаянием выразил венгерский солдат Миклош Хордар, раненный в обе руки и голову. Он, в частности, сказал: "Вот все, что от меня осталось. Теперь я калека. Проклятые гитлеровцы, все это из-за них".

..Боевые действия в городе не утихали ни на минуту, изобиловали острыми моментами, предприимчивостью, инициативой, даже ночью наши штурмовые группы ухитрялись проникать в сложные и незнакомые лабиринты зданий...

Запись третья

Командование окруженной группировки издало приказ, в котором ставило наиважнейшей задачей защищать центральный участок, где располагался ипподром, который исполь- [359] зовался в качестве посадочной площадки для транспортных самолетов.

Еще дней десять назад начал остро ощущаться недостаток в боеприпасах, особенно в артиллерийских снарядах. Производство же их на военных заводах Будапешта немцы не могли организовать как следует, поскольку эти заводы подвергались атакам с воздуха. Оставался один выход - доставлять снаряды на транспортных "Ю-52", а отсюда, из города, вывозить раненых солдат и офицеров в Братиславу и Вену.

Но чтобы обеспечить безопасную посадку самолетов, надо было создать оборону, способную противостоять сильным ударам наступающих. Противник начал ее строить задолго до того, как бои перекинулись непосредственно к черте ипподрома... Здесь, на подступах к ипподрому, располагалась немецкая артиллерийская бригада. Непрерывные бои губительно сказывались и на ее живой силе и на ее материальной части. Пленные немецкие солдаты рассказывали, что с каждым днем иссякал запас снарядов, и количество выстрелов пришлось сократить. Стрелять разрешалось только по ясно видимым целям. Чтобы пополнить пустеющие ряды пехоты, почти половина состава бригады была вооружена винтовками и автоматами. Огромной силы удар советской авиации и артиллерии пробил ворота во вражеской обороне. В них хлынули наши пехотинцы, и вскоре бой перенесся непосредственно на ипподром. И теперь в числе новой партии пленных мы видим артиллеристов из этой бригады.

Не менее печальной выглядела судьба моторизованной дивизии СС "Фельдхернхалле". По показаниям ее солдат, захваченных в плен, дивизия насчитывала всего лишь 15 танков, годных для участия в боях. Остальные машины частью стоят подбитыми и сожженными на улицах будапештских предместий, частью были эвакуированы на машиностроительный завод "Гофнера" для ремонта. Кстати, несколько слов об этом заводе. Немецкие инженеры, введя некоторую реконструкцию, приспособили оборудование для сборки бронированных машин из запасных деталей, доставлявшихся из Германии. Но вскоре завод был блокирован, а затем атакован наступающими. Враг не успел полностью восстановить подбитые машины или собрать новые из привозных деталей. Так они и остались стоять на конвейерах. Таким образом, источник восполнения танкового парка был потерян, и дивизия "Фельдхернхалле" осталась при 15 машинах.

Нельзя не отметить еще одного обстоятельства, показывающего, в какой экономической блокаде оказался противник. Не на дунайской же воде могут передвигаться танки. Им, конечно, нужно горючее. Советские войска лишили врага снабжения бензином - они уже заняли нефтеочистительный завод. Не случайно поэтому наши офицеры наблюдали такую картину. По одной из улиц [360] двигалось два танка, причем один буксировал другой. Буксирный танк дотащил другой до угла парка и отцепил. Эта машина предназначалась в качестве неподвижной огневой точки. Но через небольшой промежуток времени ее подбили наши артиллеристы, а экипаж был захвачен в плен. На допросе немецких танкистов выяснилось, что в баках танка не осталось ни капли бензина.

Запись четвертая

На железнодорожной товарной станции пути забиты вагонами, паровозами. Все недвижимо. Станция прекратила свою работу уже тогда, когда наши танковые соединения вышли к придунайскому городу Вац и Будапешт перестал получать топливо и необходимое сырье. Оттуда, из предгорий Западных Карпат, доставлялись заводам и фабрикам Будапешта уголь, железная руда... Платформы, находившиеся на станции, пусты. Видны лишь остатки угля. Запасы иссякли быстро, и это стало тормозом в работе промышленных предприятий.

На станции происходил сильный бой... Он велся с двух сторон - от сада, расположенного рядом, и от машиностроительного завода, которым наступающие овладели днем раньше. Когда наша пехота вышла на южную окраину сада, к улице Кебаняи, из приоткрытых дверей вагонов по ней начали бить пулеметы.

Рядом со станцией, занимая огромный квартал, раскинул свои цехи машиностроительный завод, поодаль от него, через улицу, другой машиностроительный завод. И здесь видны следы напряженного боя. У ворот стоят три исковерканные пушки, стрелявшие, видимо, вдоль улицы...

На улицах, очищенных от противника, шумное движение автомашин. Одни тащат на прицепах орудия, другие подвозят боеприпасы и горячую пищу сражающимся воинам. На каждом перекрестке стоят посты, регулируя движение. Прошло пять гвардейских минометов, и через некоторое время послышалась их стрельба, откуда-то из-за городского сада поднялся высоко к небу густой с темным оттенком дым... Среди атакующих много саперов. Они взрывали баррикады и завалы, расчищая путь наступающей пехоте и артиллерии, разминировали улицы и дома...

Высоким воинским мастерством отличаются боевые действия наших войск, штурмующих столицу Венгрии. Штурмовая группа - основная сила в боях за город, а автомат и граната - главные средства ближнего боя...

Запись пятая

В те дни на улицах Будапешта можно было видеть всюду следы ожесточенных боев. В окнах первых этажей - мешки, [362] набитые песком. Отсюда немецкие пулеметчики обстреливали улицы, когда по ним двигались штурмовые группы...

Противник пытается доставлять боеприпасы по воздуху. Содержимое огромных пакетов сбрасывают на парашютах, но ни один из них не попадает по назначению. Да, вообще говоря, это трудная затея. Невозможно определить передний край, ибо он меняется с каждым часом. Да и наши зенитчики, находящиеся в городе, нередко сбивали немецкие транспортные самолеты в тот момент, когда они начинали сбрасывать груз. Получалось часто так, что самолеты падали в городе, боеприпасы - в расположении наших войск.

Вот радиоперехват, типичный для обстановки, создавшейся в окруженной группировке: "Сообщаю: противник одной группой в сорок человек и второй в тридцать человек окружает меня. Как быть: отступать или оставаться на месте в качестве прикрытия? Имею только тридцать одного человека, четырнадцать пропало без вести". На эту радиограмму был получен следующий ответ: "Если вы можете держаться, то держитесь, если нет, то отступайте". И уже через несколько минут в эфир понеслось:"Отступаю, больше нет сил держаться, потерял еще пять человек". И как живую иллюстрацию к этим словам можно было видеть все возрастающее [363] число пленных. Грязные, обросшие, в рваном обмундировании, они бредут на сборные пункты. А там, у Дуная, не затихая, гремит бой, ж в морозном воздухе он слышен далеко окрест.

Источник: Освобождение Юго-Восточной и Центральной Европы войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов 1944-1945. Издательство "Наука", Москва, 1970.

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009