1944-1945 Освобождение Юго-Восточной и Центральной Европы войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов

Новые "Канны"

Четыре дня! Прошло всего лишь четыре дня, и крупная группировка противника оказалась в железном кольце. Словно всесокрушающий смерчь пронесся в междуречье Прута и Серета. Завалившись в кювет, бесформенной глыбой замер немецкий танк. На его борту наспех написаны слова: "Подбил наводчик комсомолец Колосов Михаил". Извилистые окопы вблизи румынского села завалены трупами вражеских солдат. Позиции минометов разгромлены точным огнем нашей артиллерии. Многотысячные колонны пленных сопровождают два-три автоматчика.

Примечательный разговор произошел с солдатом Николаем Овчаренко, сопровождавшим пленных. О себе он сказал, что родом из Полтавщины, комсомолец, воюет второй год.

- Не разбегутся? Многовато дали на одного-то. [140]

Этот вопрос показался автоматчику даже странным.

- Куда им бежать-то? - пожал он плечами.- Прорыв большой, километров на сто, а то и больше. А дороги в Карпаты закрыты - там наша кавалерия. Сам видел утром, как пошла.

Овчаренко замолчал. Его собеседник заметил, что солдат чем-то недоволен.

- Хмуришься-то чего? Что за причина?

- Да ведь пока я доведу их до места, наша рота будет черт знает где.- Помолчав немного, он добавил уже без прежнего огорчения: - Ну, ничего! На попутных догоню. А направление известное. Направление сейчас одно - вперед на запад!

Слова советского солдата Николая Овчаренко были исполнены глубочайшего смысла. Молодой автоматчик, человек, должно быть, храбрый и сметливый - на гимнастерке у него поблескивали два ордена Славы,- по-своему выражал понятие об обширном пространстве, по которому стремительно продвигались наши войска в глубь Румынии; он как бы определял этими словами размах наступления, и не только определял, но чувствовал его стремительный темп, поставивший врага в безвыходное положение.

То был могучий дух нашего наступления. [141]

Неотвратимая угроза разгрома окруженной группировки лишний раз подчеркивалась яростными контратаками врага. Как он стремился форсировать Прут, пробиться к Карпатам, а потом - на территорию Венгрии! В ночь на 24 августа, еще до полного окружения, немцы начали было переправу, побросав все свое тяжелое оружие и обозы на левом берегу Прута. В районе Хуши ни на минуту не стихал грохот боя. Тяжелая артиллерия и гвардейские минометы частей 2-го Украинского фронта, расположенные на высотах, обрушили на беглецов град снарядов. Между тем усиленно теснили врага и войска 3-го Украинского фронта. Множество трупов вражеских солдат и офицеров валялось повсюду - на берегах Прута, в примыкающих к нему лесах.

А из частей шли вести о героизме советских воинов. Комсомолец сержант Ефим Метелица вместе со своим расчетом втащил, орудие на высоту. Отсюда открывался вид на реку, как раз на тот район, где гитлеровцы сосредоточились для переправы. Метелица - мастер меткой стрельбы - сам стал у прицела. И когда лодки с немецкими солдатами уже подплывали к середине реки, сержант открыл огонь. Несколько прямых попаданий, и лодки пошли ко дну.

Командир пулеметного взвода комсомолец младший лейтенант Беркутов получил задачу - до подхода основных сил батальона отражать контратаки вражеской пехоты, стремившейся проникнуть в лес. Он расположил свои пулеметы на лесной опушке. Гитлеровцы шли толпами, обезумевшие, без всякого управления. С дистанции 200 м пулеметы открыли огонь.

Целый час бойцы Беркутова сдерживали натиск врага. Кончился запас патронов. Пришлось пустить в ход гранаты. Беркутов был ранен.

- Держитесь, товарищи,- подбадривал он бойцов.- Скоро подойдут наши.

Действительно, через некоторое время батальон выдвинулся к позициям своих пулеметчиков, путь врагу был закрыт.

В один из тех дней вблизи одной из румынских деревень возник небольшой холм земли. Это была могила нашего солдата. У ее изголовья стоял столбик с прикрепленной к нему фанерной дощечкой. Надпись гласила: "П. X. Коченев, связист, член ВЛКСМ, погиб смертью храбрых в боях с немецкими захватчиками, рождения 1923 г."

Когда гитлеровцы предприняли сильную контратаку позиций одного нашего стрелкового подразделения, находившийся здесь командир артиллерийской батареи начал вызывать огонь. Но не успел он передать и первых слов команды - связь неожиданно прекратилась. Как выяснилось потом, линию повредили блуждавшие в лесу немцы.

Петр Коченев обслуживал эту линию и получил приказ восстановить ее. Достигнув места порыва провода, Коченев начал со- [142] единять концы. И едва он успел это сделать, как был обстрелян. Стреляли гитлеровцы. Их было много. Коченев отполз к дереву и вел огонь до тех пор, пока не кончились патроны. В неравном бою пришла к нему смерть. Но он уничтожил 27 фашистов. Его нашли товарищи. С трудом оторвали они застывшие руки от автомата. Так и возник на румынской земле свеженасыпанный холмик.

На лицах румын можно было прочесть даже удивление. Ведь гитлеровцы и клика Антонеску усердно угощали их рассказами об ужасах, какие якобы несет с собой Красная Армия. Им говорили: придут русские солдаты - начнутся расстрелы и взрослых и детей. Но вышло по-другому. Наши бойцы, как и подобает советским людям, были сердечны и добры. Сражаясь с безмерным мужеством в междуречье Прута и Серета, на равнинах Валахии и горных дорогах Семиградских Карпат, наши воины несли в своем сердце самое дорогое, что есть на земле,- идеи социалистического интернационализма. Они искренне хотели видеть Румынию избавленной навсегда от королевской династии Гогенцоллернов и тяжелейшего гнета фашистской диктатуры, от нашествия гитлеровцев, нещадно грабивших ее недра, разорявших ее трудолюбивый народ. Они рассматривали дело освобождения своего соседа, попавшего в беду, как близкое и кровное дело. И простые люди Румынии не могли не замечать этого, не могли не чувствовать, что советский воин - человек правды, добра, справедливости.

Один старый крестьянин, у которого под Одессой погиб единственный сын, мобилизованный воевать за чуждые ему интересы, сказал:

- Моего сына жестоко обманули. Но теперь нас никто не обманет. Теперь наша жизнь пойдет по иному пути - по пути счастья. Мы будем сами править своей жизнью.

Это говорил крестьянин, представитель многочисленной части румынского населения. В словах этого человека было заветное желание покончить с прогнившим монархическим строем, с пресловутыми Маниу и Братиану, деятелями так называемых исторических партий, в корыстных целях игравших судьбой нации. Этот крестьянин жаждал, чтобы в его родной Румынии, где он с малых лет от зари до зари гнул спину на виноградных плантациях богача-боярина, была, наконец, расчищена почва, на которой не могли бы произрастать правительства, подобные правительству Антонеску, вовлекшему румынский народ в гибельную авантюру.

Коммунистическая партия Румынии всячески разоблачала правительство Антонеску как главного виновника национальной катастрофы и готовила народные массы к вооруженному восстанию. Целью восстания было свержение фашистской диктатуры и установление демократического правления, способного обеспечить выход Румынии из опустошительной для нее войны, присоединение страны к антигитлеровской коалиции. Благоприятные условия [143] для восстания были предопределены могучим наступлением войск двух Украинских фронтов.

В дни, когда советские армии завершали окружение вражеских войск, командование фронтов было уведомлено о решающих политических событиях, происходивших тогда в Румынии.

Вечером 23 августа Антонеску со своими приближенными прибыл во дворец короля, чтобы сообщить ему о плане дальнейших военных действий. Аудиенция состоялась. Но затем последовало то, чего совсем не предвидел Антонеску. Он был отстранен от руководства страной.

Изоляция главарей правительственной верхушки послужила началом вооруженного восстания. Тем же вечером патриотические отряды и воинские части, во главе которых находились коммунисты, действуя смело и энергично, заняли центральную телефонную станцию, радиостанцию и основные правительственные учреждения. Немецко-фашистское командование лишилось связи и с воинскими частями, и с Берлином.

Тем временем усилия коммунистической партии были сосредоточены на том, чтобы сформировать правительство, которое понимало бы требования народных масс, сплотило бы их и повело на изгнание гитлеровцев из пределов Румынии. Однако эти усилия встретили сопротивление со стороны лидеров национал-царанистской и национал-либеральной партий Маниу и Братиану, входивших вместе с коммунистами и социал-демократами в состав национально-демократического блока. Дельцы от политики, они и не помышляли о народном благе, однако были вынуждены, разумеется формально, примкнуть к этому блоку, чтобы спасти свою собственную шкуру и сохранить силы с целью восстановления реакции.

А что же король Михай, престол которого шатался, как дерево с подгнившим корневищем? Оказывается, он питал надежду, что только профессиональные военные смогут не допустить краха монархии, и 23 августа в 23 часа 30 минут объявил по радио декларацию о создании правительства во главе с генералом Санатеску. Однако король не мог не согласиться, чтобы в состав правительства вошли в качестве заместителей премьера по одному представителю от всех четырех партий. В той же декларации говорилось, что отныне военные действия против Объединенных Наций прекращаются и что новое правительство Румынии должно заключить мир со странами антигитлеровской коалиции. Одновременно подтверждалось, что Румыния принимает условия перемирия, предложенные Советским правительством еще 12 апреля 1944 г.

Получив сообщение о событиях, происшедших в Румынии, Советское правительство в ночь на 25 августа передало по радио заявление, в котором вновь подтверждалось, что "Советский Союз не имеет намерения приобрести какую-либо часть румынской, территории, или изменить существующий социальный строй в Румынии, или ущемить каким-либо образом независимость Румынии. [144] Наоборот, Советское правительство считает необходимым восстановить совместно с румынами независимость Румынии путем освобождения Румынии от немецко-фашистского ига..." 21 В этом документе подчеркивалась необходимость непосредственного участия румынской армии в освобождении своей страны. "Советское Верховное командование считает, - указывалось в заявлении,-что если румынские войска прекратят военные действия против Красной Армии и если они обяжутся рука об руку с Красной Армией вести освободительную войну против немцев за независимость Румынии..., то Красная Армия не будет их разоружать, сохранит им полностью все вооружение и всеми мерами поможет им выполнить эту почетную задачу".

Да, советские люди проводили четкую грань между трудящимися массами побежденной страны и виновниками ее страданий. О главном из этих виновников и хочется рассказать. Мы имеем в виду Антонеску.

Одному из авторов этой книги пришлось дважды встречаться с Ионом Антонеску. Первая встреча произошла на окраине Бухареста, в районе Ватра-Луминоасэ, где в одном из небольших домов находилась конспиративная квартира Центрального Комитета Коммунистической партии Румынии. Здесь под арестом сидел бывший глава реакционного румынского правительства вместе со своей камарильей - бывшим министром иностранных дел Михаем Антонеску, бывшим военным министром Пантази, бывшим генерал-инспектором жандармерии Василиу и бывшим префектом бухарестской полиции Элефтереску.

Да, это был он, тот самый Антонеску, который называл "Транснистрией" нашу территорию, простирающуюся между Южным Бугом и Днестром, приказывал опустошать прекрасную Одессу, сжигать наши села и деревни, расстреливать наших людей, согнанных в концентрационные лагеря.

Естественным было желание напомнить кое-что Антонеску. И разговор начался с вопросов, как он отменил румынскую конституцию 1938 г. и ликвидировал последние остатки демократических свобод в Румынии, как ввел в стране тоталитарный режим и, окончательно запродав ее Гитлеру, довел румынский народ до катастрофического положения.

Антонеску молчал, насупив брови и опустив глаза долу. Быть может потому, что почти физически ощутил свой бесславный конец, а скорее всего потому, что времени было в обрез - бывший диктатор Румынии должен был предстать перед советским командованием. Беседа не состоялась.

Между тем надо было бы и спросить, на каком основании Ан- [145] тонеску считал себя полководцем? Где сражения, в которых предводительствуемые им войска одержали победы и в которых проявилось его мастерство как военачальника? Увы, таких сражений попросту не существует. Впрочем, оговоримся. В начале 40-х годов мировая пресса пестрела сенсационными сообщениями о "боевых действиях" между Ионом Антонеску и главарем "железногвардейцев" Хориа Сима. В ту пору Антонеску с помощью верных ему полков перебил тысяч десять "железногвардейцев" и таким путем утвердил свое господство. Но эта его победа не была запечатлена на скрижалях военной истории... Можно было напомнить Одессу, под стены которой г-н маршал бросил половину личного состава румынской армии. Находившиеся здесь дивизии пришлось пополнять четырежды, по существу формировать заново.

Об этом было сказано Антонеску во время второй встречи, состоявшейся в штабе 2-го Украинского фронта в Цепу-де-Жос. Политический делец, обрекший Румынию на жесточайшие бедствия, погнавший на бойню десятки тысяч румын, многие из которых погибли или возвратились к родному очагу калеками - такие часто встречались в дни нашего наступления,-он с откровенным цинизмом живописал свою преступную роль в войне против Советского Союза. "Видите ли, Румыния, как и гитлеровская Германия, остро нуждалась в территориальных приобретениях... Ей ничего не оставалось, кроме вооруженного выступления на стороне фюрера".

- Неужели вы серьезно верили в успех своей преступной затеи? Ведь уже бои под Одессой показали несбыточность ваших захватнических вожделений.

Втянув голову в плечи, рассеянным взглядом смотрел маршал Антонеску и предпочел ответить на поставленный вопрос молчанием. Он заговорил минут пять спустя. То были бранные слова по адресу румынского народа, не сумевшего выдержать "бремени войны", и уж совсем нелестный отзыв об армии, которая, как это ни прискорбно для него, маршала Антонеску, дралась без особого воодушевления и часто, вопреки приказам "Держаться!", почти без боя сдавала позиции... Но он ничего не сказал о том, что в румынской армии, которая была не чем иным, как пушечным мясом в руках Гитлера, буквально кипел гнев против немцев, против него самого. Он только пожал плечами, когда ему поведали о том, как во время боев в районе хребта Маре один из полков румынской армии открыл стрельбу не по советским солдатам, а по своим союзникам, разоружил их и передал советскому командованию.

Чему бы удивился Антонеску, если бы узнал, так это тому, что несколько позже бок о бок с советскими воинами, как братья по общей борьбе, будут сражаться румынские воины, добровольно вступившие в состав дивизии имени национального героя Румынии- Тудора Владимиреску. Отлично поняв, против кого им надо [146] было обратить силу оружия, они покрыли себя неувядаемой славой в боях за освобождение своей страны, Венгрии, Чехословакии.

Сколько миллионов тонн румынской нефти пошло на потребу гитлеровцев? Сколько тысяч тонн румынского хлеба вывезли они в свой фатерланд?.. Антонеску либо отвечал, что не помнит, либо отмалчивался. Да и что мог сказать этот человек, переполнивший преступными деяниями чашу терпения своего народа и теперь ожидавший его гневного и праведного суда.

Исстрадавшийся румынский народ с огромным удовлетворением встретил ааявление Советского правительства. Он вновь убедился в том, что Красная Армия вступила на его землю как армия-освободительница. Он ликовал от того, что наконец ненавистный режим Антонеску рухнул, и что скоро наступит час окончательного освобождения страны от фашистской тирании. [147]

Источник: Освобождение Юго-Восточной и Центральной Европы войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов 1944-1945. Издательство "Наука", Москва, 1970.

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009