Алесь АДАМОВИЧ, Янка БРЫЛЬ, Владимир Колесник

Я из огненной деревни

часть 11

Главы из одноименной книги. Полностью на белорусском и русском языке книга вышла в Минске, в издательстве "Мастацная литература" в далеком уже 1975 году.

Фюрер приказал, чтобы бандитские территории северной Украины и срединной России были окончательно и без остатка очищены от населения.

Эти мирные люди, оказавшиеся перед дулами автоматов, искали выхода. Своих родных, которые попали в немецкий плен из польского войска, они выдавали за людей, которые как будто находятся на работе в Германии. И иногда это помогало, каратели вдруг отпускали кого-нибудь. Очевидно, чтоб показать да и самим убедиться, что и они "фюреры", "боги".

Кстати, несколько позже муж Евхимы Парфеновны Баланцевич бежал из плена и сотрудничал с партизанами, а затем вступил в ряды Советской Армии и погиб героической смертью в борьбе с гитлеровцами.

Обер-лейтенант Мюллер, командир роты убийц, изложил результаты карательной акции в Борках Малорицких бухгалтерскими числами.

"Привожу, - пишет он в отчете, - численный итог расстрелов. Расстреляно 705 чел., из них мужчин - 203, женщин - 372, детей --130.

При проведении операции в Борках было израсходовано: винтовочных патронов 786 шт., патронов для автоматов - 2496 шт.

Потерь в роте не было. Один вахмистр с подозрением на желтуху отправлен в госпиталь в Брест".

Обер-лейтенант скрыл от своего начальства неожиданное происшествие: один из его подчиненных не выдержал бесчеловечной "работы"...

Послушаем продолжение рассказа Марии Лихван, которую мы оставили на страшном старостином огороде, среди стариков, женщин и детей, под присмотром карателей. Она рассказывает: - - -

"...Ах, то выходить один, може, переводчик. Говорить: -

Марья Лихван есть?

Марья Лихван есть? Моя суседка говорить: "Панейку, я Марья Лихван". Другая говорить: "Я Марья Лихван". А я все думаю: "Пусть. Он меня вызывае - будеть убивать"...

А потом все же выхожу я и две дивчинки мои со мною, а та, с сорокового года, ее мати моего чоловика взяла на руки, и хлопчик со мною. Так и идем мы. Идем, а он так во взял мою свекруху за плечи и назад от-пихиваеть. А я говорю:

- Пан, это матка моя и цурка моя!

- Е,е.

А тех, что понабегали, то зараз немцы прикладами их и назад отогнали.

Ну, выходим, выходим мы, думаю: "О, господы, чего ж мы?"

А то пришли уже из того, левого села, ну, и моего чоловика сестра пришла, со своим свекром пришла. Его сын, моего чоловика сестры сын был в Неметчине, в плену был.

Вопрос. Из польского войска?

....

И они стали просить, что такие и такие. А немцы списали на бумажку и то нас во - вызвали.

А моего чоловика сестры свекор говорить:

- Стойте, будем просить, чтоб твоего чоловика вызвали.

Подошли мы до немцев. Говорить:

- В которую очередь забрали?

- В первую.

- У-ут! Юж * далеко на работе.

Уже он убитый был. Мой чоловик. Вот.

И взяли нас и завели. Там у меня был двоюродный брат, его тоже тогда расстреляли... Завели до той хаты. Впустили меня, четверо детей. Я плачу в той хате. А во, свекор мой остался. Кто остался, того больше не пустили. Говорить:

- Не плачь, не плачь, твой Игнат остался, утек он. Мы видели, что утекал он.

- Де ж он утек,- говорю я,- коли я знаю, что он уже не утек.

И вот там мы сидели. И такие были немцы, что и там были. Пришли до хаты, пришли и спрашивають:

- Чего она так плаче?

Взял мою дивчинку, что с сорокового, и притулил до себя и дал конфету. И так плаче, плаче, плаче...

А одын чоловик наш, борковский, немного знал по-немецки. Говорить:

- А вот женщина осталась, остались дети, как бобы, один другого не подыметь, а мужа убили.

И так тот немец плачеть. Посидить, посидить и опять на двор выйдеть. Як станут уже стриляты, опять в хату придеть. Чи то не немец, може? Чи то я не знаю, что это такое...

Вопрос. А он с оружием был?

- Не, у него не было оружия.

Вопрос. А форма немецкая?

.- Немецька, немецька.

И вот мы сидели, долго сидели. Уже солнечко там заходить...

Мы скотину, коров гнали в Мокраны, то так во было, как сказать,- еще кровь шла, еще не закопаны были..."

Про того расплакавшегося немца вспоминает и Евхима Баланцевич. Простая женщина, несмотря на смертельный страх, все же заметила тогда и запомнила на всю жизнь одно проявление человечности.

"...Один немец зашел до хаты и заламывал на себе руки. Я видела сака. Так поглядит на тот народ, так во покачает головой, отвернется и пла- точком утирался. И все видели - те, что и убитые потом люди. Говорят: "Дывысь, як плаче"... И он не выстоял, вышел в Старостины сени и упал, сам упал. И тогда, как увидели его, сразу увезли. Немцы увезли.

Вопрос. На подводе?

- Нет, легковою его увезли..."

Соврал в отчете обер-лейтенант Мюллер, оказывается, пе по подозре^ нию на желтуху был отправлен в Брест один из его подчиненных. Впрочем, и солгал Мюллер без особого риска. Самый высший его начальник, Гиммлер, настаивал на том, чтобы проявления человечности считать болезненной слабостью. Выступая на совещании, обергруппенфюреров СС оккупированных восточных земель в Познани 4 октября 1943 года, Гиммлер хвалил своих подручных за то, что они излечились от совести как от человеческой слабости. Гиммлер говорил именно о таких голлингах, мюллерах, касперах, пельсах: "Большинство из вас должно знать, как выглядят сто трупов, лежащих рядом, или пятьсот, или тысяча. Выдержать все это до .конца и в то же время - за исключением отдельных фактов проявления человеческой слабости - оставаться порядочными людьми, вот что закалило нас".

Поражение за поражением наносила немецким войскам Советская Армия, но Гитлер не хотел и не мог признать, что терпит крах.

Вот что написано в мемуарах одного из лидеров секретной службы Гитлера, Вальтера ГЛелленберга, "Говорит шеф нацистской Контрразведки" , изданных в Париже в 1957 году:

"Если полученная информация пе соответствовала их собственным концепциям, они просто отбрасывали ее. Что же касается высшего руководства, то здесь дело обстояло еще хуже. Так, например, до конца 1944 года Гитлер игнорировал любые неблагоприятные сведения, даже если они имели в своей основе реальные факты или просто здравый смысл".

Летом 1943 года Гиммлер разослал начальникам карательных групп, высшим начальникам СС и полиции Украины, а также "срединной России" приказ Гитлера о том, что "области северной Украины и срединной России должны быть очищены от всякого населения". Имелось в виду и белорусское Полесье, которое немцы включили в "рейхскомиссариат Украины".

"Срединной России" у оккупантов уже фактически не было, оттуда их уже изгнали, а Полесье было в руках у партизан. Однако приказ написан, и фашистские главари ждут, что он будет выполнен. Бвшй Ше Сйлм для подобных "акций" совсем недавно, и маньяки-убийцы не верят, что уже нет прежнего!

Через каких-то десять дней Гиммлер гневно повторяет свой приказ. И снова излагает свои (и своего фюрера) идеи о борьбе с партизанами... с помощью кок-сагыза. Но прежде всего - планы мести русскому, украинскому, белорусскому населению, которое все еще живет...

"Рейхефюрер СС

№39 (168) 43

Оперативное управление.

20 июля 1943

1. Начальнику полиции безопасности и СД

2. Начальнику карательных групп по борьбе с бандами

3. Высшему начальнику СС и полиции срединной России

4. Высшему начальнику СС и полиции южной России

5. Начальнику главного хозяйственного и управленческого отдела СС.

Определенное время тому назад я издал приказ о том, что на востоке должны быть оборудованы лагеря, в которых мы будем воспитывать детей эвакуированного бандитского населения, делать из них пригодных для рабо-ты людей, которые позже будут представлять из себя хорошую рабочую силу для немецкого народа. Как мне кажется, решение этого вопроса не очень подвигается вперед. Вместе с тем я получаю от начальника полиции безопасности и СД от 10.7.1943 г. предложение об изолированном содержании жен бандитов вместе с их детьми в специальном лагере Травники. Это предложение, на мой Взгляд, не является решением проблемы.

Я прошу соответствующих начальников главных управлений й обер-группенфюреров СС вместе обсудить и провести в жизнь следующее изданное мною распоряжение.

Фюрер приказал, чтобы бандитские территории северной Украины и срединной России были окончательно и без остатка очищены от населения. Это должно быть сделано на протяжении следующих четырех месяцев. В будущем эти территории прочна остаются недоступными для заселения бандитами, потому что там они не будут иметь ничего для проживания - ни укрытия, ни пищевых продуктов. С другой стороны, я думаю, что мы не должны оставлять эти территорий неосвоенными - в смысле получения пушнины и использования земли. Представляю себе прежде всего две возможности:

1. С силами, достаточными для поддержания безопасности, мы занимаем на несколько недель ту или другую территорию. Вместе с нами прибывает персонал лесного управления, а с ним - лесоразработчики. На протяжений этих недель проводится вырубка в охраняемых лесах и древесина вывозится на низкорослых русских лошадях или на железную дорогу, или, когда ещё стоит лето, к водным путям, по которым она будет сплавляться.

2. На землях, оказавшихся пригодными, мы начнём выращивание кок-сагыза или других растений, которые нам могут понадобиться, однако которые не употребляются людьми в пищу. Я имею в виду, например, коноплю (не лен или масличные), например, для плетения корзин под снаряды. Возможно, найдутся и некоторые другие такого рода растения. Однако прежде всего я думаю о выращивании при наличии хорошей земли кок-сагыза. В этом смысле здесь можно было бы употребить способ действия, как при использований лесов для получения древесины.

При выращиваний этих культур я не боюсь разрушений от рук бандитов, потому что даже большое количество людей, если бы они очутились на лишенной продуктов питания территории, МОГЛИ бы уничтожить посевные площади только вытравливанием растений, перепахиванием или вытаптыванием. А это вообще очень сложное дело, и оно могло бы быть легко обнаружено и остановлено контрольными облетами.

В те дни, когда для обработки почвы или сбора урожая потребуется много рабочей силы, территория занимается нами и туда ввозятся женщины и дети для выполнения сельскохозяйственных работ.

Потому я считаю целесообразным, чтобы жены бандитов и все собранные дети были расселены в деревнях на окраинах бандитских территорий и заняты там полезным делом, например, плетением корзин и тому подобным. Они должны получать рацион продуктов питания, достаточный только на несколько дней, и им не должны выделяться никакие сельскохозяйственные угодья в размерах больших, чем это требуется для пропитания самих себя и детей. Во время сбора урожая должно быть уделено внимание тому, чтоб все собранное складывалось нами в безопасных местах, чтоб банды никоим образом не могли питаться за счет разворовывания продуктов или их разграбления: С другой стороны, достаточное дневное питание рабочих путем выдачи им дневного рациона должно проводиться исключительно по русской аккордной и стахановской системе.

Я надеюсь, что группенфюрер СС Глобачник проведет эту работу как самую первоочередную в срединной России.

Г. Гиммлер".

И этот план фашистам не удалось осуществить. А вскоре и весь план "ОСТ" затрещал по швам и рухнул под ударами Советской Армии, вышедшей к границам фашистской Германии, а затем вступившей на ее территорию.

Не убивать, не вешать, не топить, не жечь фашисты не могут - это форма их существования. И теперь уже саму Германию они стараются превратить в "зону пустыни". Других земель для этой "работы" у них не осталось.

"Если война будет проиграна, пусть погибнет и немецкий народ, - заявил Гитлер. - Такая судьба неотвратима. Нечего задумываться над основами самого примитивного прозябания. Наоборот, лучше самим уничтожить эти основы, к тому же своими собственными руками. Народ оказался слабым, будущее принадлежит более сильному восточному народу. Кроме того, те, что останутся после войны, представляют незначительную ценность, все лучшие погибли".

И приказал затопить водами Шпрее многие тысячи немецких женщин, детей, что спасались в берлинском метро...

Так "фюрер немецкого народа", издыхая, отблагодарил Германию.

Начали с уничтожения немецких рабочих-коммунистов, прогрессивных деятелей и всех, кому претил. разгул дикости, фашистское варварство. И, конечно же, с поисков "неполноценных". Тех, кого объявили "расово неполноценными", истребляли в концлагерях. Больных же людей (в целях экономии "средств и сил нации" и ради все той же расовой "чистоты") убивали прямо в больницах. Тайком, тихо умертвили двести пятьдесят тысяч немцев и еще соболезнования разослали их родным, А заодно - и счета, предлагая оплатить труды и расходы...

С Германии начали, Германией кончили, вешая на всех столбах и деревьях "дезертиров" и "паникеров" и вот так - затопляя немецких женщин и детей...

И это был для фашизма вполне логический конец. "Фюреры" клялись интересами немецкого народа и все, что делали, все зверства свои клали на "алтарь" все тех же "интересов немца". Потому что его руками все и делали. Однако не вытянул он их кровавую колесницу из той пропасти, в которой они очутились. Не получилось всемирного господства "новой касты". Тогда - пристрелить и его, немца, убить и немецкий народ, как загнанного коня убивают. Не нужен. Отомстить и ему за то, что они, "фюреры", издохнут...

Геббельс так визжал перед самым концом:

"Немецкий народ заслужил участь, которая теперь его ожидает... Но не предавайтесь иллюзиям: я никого не принуждал быть моим сотрудником, так же, как мы не принуждали немецкий народ... Теперь вам перережут глотки... Но если нам суждено уйти, то пусть тогда весь мир содрогнется".

Вот что такое Хатынь, что такое белорусские Хатыни! Это та реальность, которую фашизм готовил целым странам и континентам, осуществиться КОТОРОЙ помешала сила нашей армии, нашего строя.

Огромными жертвами советский народ заплатил за то, чтобы мир, чтобы другие народы не испытывали такой же трагедии.

Это должны понимать, знать те, кто приезжает, приходит сюда - в Хатынь. Об этом немо кричит резкая, темная фигура старика с таким каменным и таким мягким телом мертвого мальчика на руках, об этом кричат названия бывших деревень на страшном "кладбище деревень" - единственном на всей земле.

Авторизованный перевод с белорусского Дмитрия КОВАЛЕВА.