Говоря о происхождении русского коллаборационизма в годы Второй мировой войны, следует иметь в виду и тот огромный потенциал для борьбы против большевизма, который являла собой русская эмиграция. Речь идет о той группе русского зарубежья, которая усматривала в начавшейся войне единственную возможность взять реванш за поражение в Гражданской войне и поэтому была готова всеми силами помогать любому врагу ненавистного режима. "Хоть с чертом, но против большевиков!" - таков был лозунг этой группы, в рядах которой оказалась самая непримиримая часть белой эмиграции.
Однако эта группа, которую еще с довоенных времен было принято именовать "пораженцами", не была единой как в тактике, так и в стратегии борьбы. Иными словами, принимая союз с гитлеровской Германией в качестве единственного средства достижения своих целей, "пораженцы" существенно расходились в вопросах близости отношений с немцами и будущего России. Так, члены эмигрантской молодежной организации Национально-трудовой союз российских солидаристов (НТС НП), ясно отдававшие себе отчет в том, что Гитлер является врагом не только СССР, но и национальной России, преследовали цель создания "третьей силы" между Германией и сталинским режимом путем осуществления агитационно-пропагандистской работы на оккупированной территории. В случае победы этого начинания, считали они, Россия сохранила бы свою целостность и суверенитет. Члены белоэмигрантских военных организаций, намеревавшиеся принять учас- [71]
тие в войне против СССР с оружием в руках, верили в освободительную миссию рейха, хотя в то же время не ставили под сомнение целостность и неделимость России. Абсолютные пораженцы в лице казаков-самостийников выступали за создание собственной государственной автономии под патронажем Германии, нисколько не заботясь о будущем России как государства и допуская ее расчленение и полное или частичное лишение государственной независимости . Именно две последние группы в свете проблемы антисоветских вооруженных формирований заслуживают особого внимания.
Наиболее крупной организацией русской эмиграции правого лагеря был Русский общевоинский союз (РОВС), образованный в соответствии с приказом генерал-лейтенанта барона П.Н. Врангеля от 1 сентября 1924 г. Приказ касался реорганизации Русской армии - последнего крупного контрреволюционного воинского формирования на территории Европейской России. Покинув Крым в ноябре 1920 г. и пережив год в крайне тяжелых условиях лагерей Галлиполи, Чатталджи и Лемноса, ее части нашли, наконец, пристанище в близких по вере, языку и культуре славянских государствах - Болгарии и Королевстве СХС (Югославии), где были устроены на разного рода государственных работах. В последующие годы часть чинов армии в поисках лучшей доли переселилась в другие страны. Эти и другие группы участников Белого движения, проживавшие в Европе, США, Южной Америке, Китае и иных регионах, также вошли в состав РОВСа на правах отделов. К 1937 г. Союз включал 13 отделов и подотделов, насчитывавших в общей сложности около 30 тыс. человек.
Главными подразделениями РОВСа были следующие: I отдел - Франция, II - Германия, III - Болгария, IV - Югославия, V - Бельгия, VI - Чехословакия. В состав отделов входили воинские союзы - организа [72] ции, объединяющие личный состав бывших соединений и частей белых армий, военно-учебных заведений. Во главе каждого.структурного подразделения стоял штаб во главе с соответствующим начальником. Члены РОВСа именовались чинами, а внутренний распорядок союзов сохранял в себе черты регулярной армии. В организации поддерживалась строгая субординация и армейская дисциплина. Основная цель, поставленная перед РОВСом Врангелем и его преемниками, заключалась в сохранении ядра Белой армии, оказавшейся после Гражданской войны в эмиграции. В решающий момент это ядро предполагалось снова реорганизовать в кадровую армию, способную в грядущем столкновении с большевиками стать важным военным, а главное - политическим фактором.
РОВС доставлял немало забот советским спецслужбам уже самим фактом своего существования. Об этом свидетельствуют непрекращавшиеся попытки ОГПУ- НКВД внедрить в ряды Союза свою агентуру и охота чекистов на руководителей организации. В 1928 г. при невыясненных обстоятельствах скончался П.Н. Вран-" гель. Два его преемника - генералы А.П. Кутепов и Е.К. Миллер - были похищены советскими агентами соответственно в 1930 и 1937 годах. Четвертым председателем РОВСа стал бывший командир Донского корпуса генерал-лейтенант Ф.Ф. Абрамов, однако он пробыл на этом посту недолго: в марте 1938 г. из-за скандала, связанного с разоблачением его сына Николая как агента НКВД, Абрамов был вынужден уступить свое место генерал-лейтенанту А.П. Архангельскому.
Эти удары, равно как и уход части активных чинов в политику, подорвали силы организации, в результате чего к началу Второй мировой войны РОВС являл собой довольно жалкое зрелище. Средний возраст старших офицеров, принимавших активное участие в Гражданской войне в России, неумолимо приближался к 60 годам, младшие офицеры и нижние чины, которым в 1920 г. было 20-25 лет, в основной своей массе давно уже фактически отошли отдел, занятые решением личных проблем, эмигрантская молодежь в большинстве [73] своем мало интересовалась "делами давно минувших дней", и идеи Белого движения были ей глубоко чужды.
Деятельность организации фактически замерла. По мнению самих старших офицеров РОВСа, уже в конце 1930-х годов организация существовала только на бумаге: исправно велось делопроизводство по "учету кадров" в отделах, переписка между высшими чинами, собирались членские взносы, которые, как правило, шли на содержание самих же начальников отделов, и т. п. Смысл существования РОВСа для военной эмиграции свелся фактически к чисто психологической поддержке русских военных в изгнании: собрания союзов на местах давали возможность общения соотечественникам в чужой для них стране, возможность обмена информацией, о которой не сообщали печатные издания эмиграции, возможность возвращаться в свое прошлое и на время забыть о насущных проблемах. Военным эмигрантам была нужна надежда и вера в свое "особое предназначение" спасителей России от чуждого ей "ига большевиков". И эту глубочайшую уверенность в своем "предназначении" им удалось пронести через долгие годы вполне мирной жизни в эмиграции, полной скорее борьбы за выживание, чем за свои политические убеждения.
До середины 1930-х годов русские военные за рубежом не занимались разработкой политических программ. Они считали своей главной задачей сохранить имеющиеся и воспитать новые армейские кадры для борьбы с большевизмом. Генерал Врангель даже издал специальный приказ № 82, запрещавший чинам РОВСа вступать в политические организации. Это было сделано во избежание размолвок, которые могли возникнуть между монархистами и лицами, стоявшими на позициях непредрешенчества, а также внутри монархистских рядов. Однако со временем запрет на членство в политических организациях и занятие политической деятельностью потеряли всякий смысл, так как РОВС уже не являлся армией и не мог должным образом обеспечить неукоснительное выполнение этого приказа. [74]
Активная работа русских военных эмигрантов по составлению проектов государственного обустройства России началась со второй половины 30-х годов. В это время стали создаваться уже не просто военные, а военно-политические организации. В 1935 г. - Российское национальное и социальное движение (РНСД) во главе с полковником Н.Д. Скалоном, в 1936 г. - Русский национальный союз участников войны (РНСУВ) под руководством бывшего начальника Дроздовской дивизии генерал-майора А.В. Туркула. Последний добился наибольших успехов. К 1939 г. отделы РНСУВ существовали во Франции, Бельгии, Чехословакии, Югославии, Греции, Албании, Аргентине и Уругвае. Союз представлял собой довольно мощную организацию и главной своей задачей считал политическую подготовку к деятельности в России. На страницах печатных органов РНСУВ: газеты "Сигнал", журналов "Военный журналист" и "Всегда за Россию" - постоянно публиковались материалы программного характера. "Непредрешенчество, - писал "Военный журналист", - страшное зло, главным образом потому, что оно избавляет его сторонников от обязанности продумать, разработать и сформулировать основные вопросы будущего государственного устройства России"
Союз избрал себе лозунг: "Бог, Отечество и Социальная справедливость". Руководители РНСУВ признавали, что события 1917 года были именно революцией, а не просто бунтом, то есть были вызваны объективными причинами. Из этого делался вывод, что к прошлому возврата нет, реставрация старого режима невозможна и следует вести борьбу за новую Россию. Члены Союза полагали, что либерализм и демократия с их парламентаризмом тоже "отжили свои век". "Сейчас на смену им пришли новые веяния, новые течения... Мы должны взять, и мы возьмем от нового все, что в нем хорошо и полезно, но переделаем это на русский лад..." [75] При этом утверждалось, что "единственным Строем, подходящим для России, была и будет монархия" .
В августе 1938 г. в связи с требованием нацистских властей о недопустимости деятельности на территории Германии организаций, подчиненных зарубежным центрам, из РОВСа в независимую от него организацию был выделен его II отдел во главе с генерал-майором А.А. фон Лампе. Новая организация стала называться Объединением русских воинских союзов (ОРВС) и была во всех отношениях подчинена Управлению делами русской эмиграции (УДРЭ) в Германии, возглавляемому генералом В.В. Бискупским. В мае 1939 г. по причинам, связанным с изменением политической карты Европы - поглощением Германией Чехии, - из РОВСа был выделен VI отдел (Чехословакия), преобразованный в Союз русских воинских организаций (СРВО) и вошедший в ОРВС в качестве его Юго-Восточного отдела
К маю 1941 г. на подконтрольной Германии территории оказались четыре из шести европейских отделов РОВСа и фон Лампе, чья штаб-квартира находилась в Берлине, было гораздо проще связываться с ними, чем отрезанному от всего мира в Брюсселе в условиях германской оккупации председателю РОВСа генералу Архангельскому. Последний в связи с этим обратился к фон Лампе с письменной просьбой временно взять в свое ведение V (бельгийский) и IV (югославский) отделы РОВСа в дополнение к бывшим II (германскому) и VI (чехословацкому) отделам . Несмотря на то что германские власти отказались санкционировать это переподчинение, объединение фон Лампе стало до конца войны центром русских военных организаций на территории Германии и оккупированных ею стран.
Другую значительную группу антисоветской эмиграции в Европе представляло собой казачество, сосредоточенное главным образом на территории славян [76] ских государств, таких, как Болгария, Югославия и Чехословакия. Казакам, как наиболее сплоченной части русской эмиграции, удалось в большей степени, чем кому бы то ни было, сохранить за рубежом свой особый мир, свою войсковую организацию и традиции. Несмотря на численное сокращение на протяжении последних двадцати лет как за счет естественной убыли, так и за счет перемещения в другие страны (главным образом во Францию и США) или возвращения части казаков на родину, эмигрантское казачество продолжало оставаться одной из самых крупных и политически активных групп русского зарубежья.
Для казачьей эмигрантской среды на протяжении проведенных вдали от родины двух десятков лет были очень характерны мессианские настроения и ощущение собственной избранности. Многие из тех, кто в 1920-1922 гг. покинул свои земли, считали себя единственными наследниками казачьей славы, традиций, того казачьего мира, который был фактически уничтожен или находился на грани уничтожения в советской России, и верили, что возрождение казачества, его воскресение может исходить только от них.
При этом в рядах эмигрантского казачества не было единства. В то время как большая часть казаков, группировавшаяся вокруг своих официальных лидеров - атаманов Донского, Кубанского, Терского и Астраханского войск за границей - генералов М.Н. Граббе, В.Г. Науменко, Г.А. Вдовенко и Н.В. Ляхова, традиционно связывала свое будущее с будущим освобожденной от власти большевиков России, то количественно меньшая, но политически более активная их часть находилась под влиянием групп ярко выраженной националистически-сепаратистской ориентации, таких, как созданный в середине 1930-х годов "Казачий национальный центр" (КНЦ), отстаивавших идею создания независимого казачьего государства - "Казакии", которое включило бы в себя территории всех казачьих областей - "от Сана и до океана".
Уже в 1936 г. устами одного из своих идеологов казака-калмыка Шамбы Балинова самостийники заявили [77] о том, какую сторону они примут в будущей войне: "Казаки-националисты давно на эти вопросы имеют свой ответ: всегда и при всех случаях быть с теми, кто против Коминтерна, против большевиков, против марксизма, идти единым фронтом с угнетенными народами, в братском союзе с ними добиваться освобождения и возрождения казачества..."
Своими союзниками в борьбе за независимость самостийники объявили украинцев и кавказских горцев, поскольку Украину и Северный Кавказ предполагалось целиком включить в состав будущей "Казакии". Главным же врагом казачьей независимости, наряду с коммунистической диктатурой, считался весь русский народ, которому, как утверждали лидеры националистов, уже по самой его природе присущи имперские амбиции . Не располагая большим влиянием в казачьих массах, самостийники проявляли бурную политическую активность, вызывавшую большое беспокойство войсковых атаманов, авторитет которых ставился националистами под сомнение.
Однако при всем антагонизме самостийников и "единонеделимцев" на первом плане и для тех, и для других была все же острейшая непримиримость к большевизму, ставшая главным критерием их выбора в начавшейся между Германией и Советским Союзом войне, которая связывалась в их надеждах и чаяниях с возрождением былой казачьей вольности и скорым возвращением в родные края.
Следует отметить, что незадолго до начала войны между Германией и СССР русская белая эмиграция успела получить определенный опыт формирования воинских частей из бывших красноармейцев. Речь идет о советско-финляндском конфликте 1939-1940 гг., который, как и только что закончившаяся гражданская война в Испании, был воспринят наиболее непримиримой ее частью как реальная возможность продолже [78] ния вооруженной борьбы против большевизма. Активным участником этих событий стал бывший технический секретарь Политбюро ЦК ВКП(б) Б. Бажанов, бежавший из СССР в 1928 г. 15 января 1940 г. он встретился с главнокомандующим финской армией маршалом К.-Г. Маннергеймом, который дал санкцию на формирование из военнопленных антисоветских частей. Позднее, объясняя цель своих действий, Бажанов писал: "Я хотел образовать Русскую Народную Армию из пленных красноармейцев, только добровольцев; не столько чтобы драться, сколько чтобы предлагать подсоветским солдатам переходить на нашу сторону и идти освобождать Россию от коммунизма. Если мое мнение о настроениях населения было правильно (а так как это было после кошмаров коллективизации и ежовщины, то я полагал, оно было правильно), то я хотел катить снежный ком на Москву, начать с тысячей человек; брать все силы с той стороны и дойти до Москвы с пятьюдесятью дивизиями"
Для проведения эксперимента был предоставлен один из лагерей военнопленных, в котором находилось около 500 человек рядового состава - представители различных национальностей в возрасте от 20 до 40 лет. В своих воспоминаниях Бажанов утверждал, что когда он прибыл в этот лагерь в январе 1940 г., то большинство из военнопленных выразили готовность с оружием в руках бороться с советским режимом и все поголовно были настроены антикоммунистически. Аналитическая статья в органе РНСУВ "Военный журналист" характеризовала настроения красноармейцев несколько в ином тоне, хотя базировалась, по всей видимости, на результатах исследования, проведенных Бажановым.
"Было выяснено, что четверть состава красноармейцев боится не только опасностей войны, но и вообще всего. Вторая четверть представляла собою ненадежный молодняк, который тоже не сочувствовал советской власти или, вернее, был ею недоволен, но не пред- [79] ставлял себе, что ей можно себя противопоставить. Старшие красноармейцы им говорили, что до большевиков жилось лучше, и эта молодежь им верила, но была совершенно пассивна. Таким образом, половина красноармейцев была трудна для пропаганды, и потребовалось бы много времени, чтобы их привести в соответствующее состояние и создать соответствующее настроение. Третья четверть была согласна безоговорочно и немедленно драться против коммунистов. И, наконец, последняя четверть готова была идти против Советов, при условии постоянного политического влияния"
Источник: С.И.Дробязко Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил. 1941-1945, Москва, ЭКСМО. 2005
| Главная страница | Каратели |
При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!
Copyright © 2003-2009