МИЛОСТЬ К ПАДШИМ: СОВЕТСКИЕ РЕПРЕССИИ ПРОТИВ НАЦИСТСКИХ ПОСОБНИКОВ

Александр Дюков

Еще во время "холодной войны" на Западе вдруг стали расценивать советские репрессии против сотрудничавших с немецкими оккупантами коллаборационистов как очередное преступление тоталитарного коммунистического режима. Подобное обвинение выглядело, правду сказать, совершенно диким: что, в конце концов, был должен делать Кремль с нацистскими пособниками? Выдавать им повышенную пенсию и билеты в санаторий?

Однако в пропагандистской войне против Советского Союза каждое лыко было в строку. В 1978 году в Великобритании вышла книга Николая Толстого "Жертвы Ялты", в которой преступлением была названа выдача Советскому Союзу казаков 15-го кавалерийского корпуса СС. То, что эти казаки были военными преступниками, участвовавшими в карательных операциях на территории СССР и на Балканах, автора, естественно, не волновало. Не волновало это и Александра Солженицына, который в своем "Архипелаге ГУЛАГ" посвятил "жертвам" насильственной репатриации целую главу под названием "Та весна". Да и в других главах "Архипелага" немало говорилось о нацистских пособниках как о жертвах тоталитарного режима.

Подобная пропаганда имела на Западе большой успех. Дело дошло до того, что в июле 1978 года в Великобритании был организован фонд для возведения в Лондоне мемориала "жертвам Ялты" - в том числе и нацистским пособникам. [98]

В Советском Союзе рассказы о невинных "жертвах Ялты", конечно же, оказались на порядок менее действенными. Невинными жертвами "власовцев" и военнослужащих всевозможных батальонов "вспомогательной полиции" у нас может назвать лишь совсем уж невменяемый маргинал, помешавшийся на антисоветизме. В нашей стране еще помнят - плохо, но помнят - те неисчислимые ужасы, которые принесла советскому народу нацистская оккупация. Бесчисленные лагеря, расстрельные рвы, сожженные вместе с жителями деревни, - во всех этих нацистских преступлениях есть вклад местных предателей, и вклад немалый.

Однако для советской, а затем для российской публики был подготовлен иной аргумент, обосновывавший "преступность" советских репрессий против коллаборационистов. "Главные преступники, конечно, не сидели на месте в ожидании наших трибуналов и виселиц, - писал все тот же Солженицын. - Они спешили на Запад, как могли, и многие ушли. Карающее же наше следствие добирало до заданных цифр за счет ягнят (тут доносы соседей помогли очень): у того почему-то на квартире стояли немцы - за что полюбили его? а этот на своих дровнях возил немцам сено - прямое сотрудничество с врагом".

Этот тезис нашел свое дальнейшее развитие в перестроечные годы и к нашему времени обрел статус "общеизвестной истины". "Десятки миллионов наших сограждан, два-три года прожившие в жутких, нечеловеческих условиях германского гнета, после освобождения попали из огня да в полымя, - пишет, например историк Борис Соколов. - Многие из них, обвиненные [99] в коллаборационизме, отправились в спецпоселения и лагеря..."

Пропагандистская война против нашей истории не закончилась с распадом Советского Союза; она продолжается и по сей день, становясь все более и более активной. В прибалтийских республиках войска Красной Армии уже давно называют не освободителями, а оккупантами; кое-кому хочется, чтобы подобное произошло и в нашей стране. Именно этому готовят почву рассказы о "необоснованности" и массовости репрессий против коллаборационистов, о том, что жертвами этих репрессий становились не столько коллаборационисты, сколько невинные жители оккупированных областей.

Однако на самом деле подобные рассказы совершенно не соответствуют действительности и основаны исключительно на слухах и домыслах. Слухи же выглядят убедительно лишь до тех пор, пока не становятся доступными архивные источники.

Те, кто во время "холодной войны" инициировал пропагандистскую войну против советской истории, надеялись, что открытия архивов в нашей стране не произойдет никогда. Однако эти надежды не сбылись. Сегодня мы располагаем достаточными архивными материалами, чтобы разоблачить пропагандистский навет, разобраться, где ложь, а где правда.

1. БАЗОВЫЕ ПРИНЦИПЫ

Прежде всего, обратимся к официальным документам, которыми регламентировалась репрессивная деятельность органов НКВД против коллаборационистов.

Первым из этих документов стал изданный вскоре [100]

после начала победного контрнаступления под Москвой приказ НКВД СССР № 001683 от 12 декабря 1941 года "Об оперативно-чекистском обслуживании местностей, освобожденных от войск противника". Согласно этому приказу в круг обязанностей создаваемых в освобожденных районах территориальных управлений НКВД входило "через агентов, осведомителей и партизан, а также честных советских граждан установить и арестовать предателей, изменников и провокаторов, как состоявших на службе немецких оккупационных властей, так и способствовавших им в проведении антисоветских мероприятий и преследовании партийно-советского актива и честных советских граждан... Выявляемых лиц, причастных к антисоветской работе, немедленно арестовывать и предавать суду".

"Основными задачами городских и районных аппаратов НКВД на освобожденной от противника территории являются: 1. Немедленное принятие необходимых мер, обес печивающих революционный порядок и нормальную работу партийных, советских и общественных органи заций и учреждений.
2. Выявление и изъятие всех лиц, работавших в ад министративных органах, созданных немцами (само управления, старосты, полиция и т.д.).
3. Выявление и изъятие среди местного населения вражеских пособников, оказывавших какую бы то ни было помощь и содействие оккупантам и их ставлен никам в чинимых зверствах и т.п. [101]
4. Наряду с использованием оставленной нами аген туры и советского актива для выявления всех враждеб ных элементов из числа местных жителей иметь в виду возможность оставления немцами на нелегальном по ложении своей агентуры из оуновцев-западников, ук раинских националистов других районов УССР и про чих антисоветских лиц (церковников, сектантов и др.),
В городах и при каждом сельском населенном пункте выявлять не проживавших до момента оккупации лиц. Таких людей подвергнуть самой тщательной проверке. ..
5. Через агентуру и советский актив выявить всех лиц, дезертировавших из Красной Армии, после про верки и установления факта дезертирства проводить аресты...
6. В процессе оперативной работы по выявлению насаженной агентуры немецкой разведки учесть и всесторонне разработать всех лиц, близко общавших ся с гестаповцами, полицией и немецким офицерст вом".

Таким образом, арестам в освобожденных областях подлежали только сотрудники организованных немцами административных органов, полицейских формирований и лица, принимавшие участие в совершаемых нацистами преступлениях. (Следует помнить, что эти две категории в значительной мере пересекались.) Кроме того, аресту подлежали дезертиры и "враждебные элементы из числа местных жителей". Последняя формулировка была недостаточно четкой, в результате сотрудники органов НКВД на освобожденной территории не могли разобраться, следует ли арестовывать [102] как "враждебный элемент", например, женщин, добровольно пошедших на работу в немецкие бордели.

Этот вопрос, в частности, после освобождения в январе 1942 года Керчи встал перед лейтенантом госбезопасности Б.Г. Великовским. "Ну ладно, - сказал он. - Вот бургомистр Грузинов, отпетая сволочь. Или начальник полиции - все понятно! Но вот вы мне объясните, товарищ. Здесь немцы две недели назад, к Новому году, открыли откровенную вербовку в публичный дом. Просто предложили добровольно туда записываться. Так вот здесь у меня документы из магистратуры есть. Оказались такие женщины, которые подали туда заявления. Ну, что с ними теперь делать? Публичный дом немцы не успели открыть - мы помешали. А заявления у меня. Ну, что теперь делать, с этими бабами? Откуда они взялись? Пострелять их за это нельзя, не за что, а посадить... Ну, допустим, посадишь, а что потом с ними делать?"

Это был лишь один из множества вопросов, возникавших в связи с излишне расплывчатой формулировкой приказа НКВД СССР № 001683. Для того чтобы снять подобные вопросы, 18 февраля 1942 года было издано указание НКВД СССР, в котором было подробно расписано, с какими конкретно категориями жителей освобожденных районов следует работать органам внутренних дел.

"Следствием по делам арестованных ставленников немцев, опросами агентуры, заявителей и местных жителей устанавливать и брать на учет:
а) личный состав разведывательных, контрразведывательных, полицейских и административных немецких органов, действовавших на временно захва- [103] ченной противником территории с указанием установочных данных и примет каждого лица;
б) владельцев и жильцов домов, в которых разме щались упомянутые выше органы и проживали их офи циальные сотрудники или разведчики, а также обслу живающий их персонал;
в) агентуру германской военной разведки, гестапо и тайной полевой полиции, оставленную в данном го роде-районе или переброшенную ранее немцами в наш тыл: резидентов, агентов-разведчиков, диверсан тов, террористов, радистов, связников, содержателей явочных квартир, проводников и переправщиков;
г) членов магистратов, местных самоуправлений, старост, служащих полиции и других административ ных немецких органов;
д) изменников Родины, предателей, провокаторов и немецких пособников, оказывавших содействие ок купантам в проведении различного рода мероприятий (выявление коммунистов, партизан, военнослужащих Красной Армии, изъятие у населения продовольствия, фуража, скота, теплой одежды и др.);
е) участников контрреволюционных белогвардей ских и националистических формирований, созданных немцами;
ж) участников созданных немцами банд, которые ис пользовались для охраны населенных пунктов, выпол нения карательных и реквизиционных функций, выявле ния и задержания партизан и военнослужащих Красной Армии, бежавших из плена и вышедших из окружения, а также для бандитских налетов в нашем тылу;
з) содержателей радиостанций, складов продоволь ствия и боеприпасов, оставленных немцами в нашем тылу для своей агентуры и бандитских групп;
[104] и) членов и кандидатов ВКП(б) и ВЛКСМ, прошедших регистрацию у немцев;
к) женщин, вышедших замуж за офицеров, солдат и чиновников германской армии;
л) содержателей притонов и домов терпимости;
м) всех без исключения лиц, служивших в созданных немцами учреждениях и предприятиях, вне зависимости от рода обязанностей (исключая насильно мобилизованный контингент), а также всех лиц, добровольно оказывавших услуги немцам, какой бы характер эти услуги ни носили;
н) лиц, добровольно ушедших с немцами, членов их семей, связи, оставшиеся на нашей территории.
Все, перечисленные в пунктах "а", "в", "г", "д", "е", "ж", "з", "л", подлежат немедленному аресту.
Мелких служащих созданных немцами учреждений и организаций (истопников, уборщиц, сторожей, рядовых канцелярских служащих) арестовывать лишь при наличии материалов о предательской работе с их стороны при немцах.
Остальных подлежащих учету лиц обеспечить агентурным наблюдением".

Приказ НКВД СССР № 001683, дополненный указаниями от 18 февраля 1942 года, определил основные принципы репрессий на освобожденных территориях. Жители территорий, побывавших под оккупацией, разумеется, не репрессировались. Аресту и впоследствии суду подвергались все сотрудники административных органов и созданных оккупантами вооруженных формирований; граждане, чье сотрудничество с оккупантами было незначительным, брались под наблюдение, однако не репрессировались. Как видим, заявление Солженицына о том, что аресту подвергались за [105] поставку немцам телеги сена, является целиком и полностью ложным - равно как и рассказы многих его последователей.

Отчеты о деятельности органов НКВД на освобожденной территории свидетельствуют, что никаких массовых репрессий по отношению к жителям освобожденных районов не проводилось. Арестовывались только те, кто совершил измену Родине, - и только в том случае, если эту измену можно было доказать.

Вот докладная начальника УНКВД по Москве и Московской области об итогах работы в Можайске от 28 февраля 1942 г.:

"Оперативной группой за период с 20 января по 20 февраля 1942 г. арестовано 258 человек, в том числе:
а) агентов немецкой разведки - 21 человек;
б) провокаторов и предателей - 17 человек;
в) работников полиции -11 человек;
г) сотрудников немецких административных органов (член городской управы, старосты и т.п.) - 91 человек;
д) дезертиров - 8 человек;
е) лиц, проводивших антисоветскую агитацию в период немецкой оккупации, - 13 человек;
ж) прочего антисоветского и уголовного элемента - 97 человек,
... Среди явных пособников немецких властей, арестованных УНКВД МО, - семь руководящих работников городской управы, весь штат полиции во главе с ее начальником Троицким и группа служащих электростанции, выдавших немцам спрятанное оборудование и восстановивших электрохозяйство"

Как видим, за месяц было арестовано чуть более двух с половиной сотен человек. На массовые репрес- [106] сии, мягко говоря, непохоже - не говоря уж о том, что необоснованными аресты агентов немецкой разведки, полицаев и членов городской управы не сможет назвать даже самый пристрастный человек.

Но, может быть, 258 человек - это очень много в процентном отношении к числу жителей Можайска и его окрестностей?

Конечно, нет. По данным на 1939 год, только в Можайске проживало около 12 тысяч человек. За 1940- 1941 гг. это число, вероятно, несколько выросло, за время войны - несколько уменьшилось. Однако в любом случае арестованные составили что-то около 2-4 процентов от общего числа населения Можайска и окрестностей.

Точными данными о числе репрессированных коллаборационистов за 1942 год мы, к сожалению, не обладаем. Однако это число явно невелико: за весь 1942 год судебными органами, Особым совещанием и особыми отделами НКВД было осуждено около 160 тысяч человек, заметная часть из которых - за уголовные преступления.

Игорь Пыхалов, Александр Дюков. Великая оболганная война - 2. Нам не за что каяться. Москва, "ЯУЗА", "ЭКСМО", 2008.

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009