Позади остался трудный год в далекой Испании. Там Старинов похоронил немало соотечественников. Там нашел верных друзей.
Дорога от порта до гостиницы ошеломила Старинова. Словно он только вчера покинул Ленинград. Спокойно и плавно разворачивались вдоль быстрой Невы гранитные набережные. Навытяжку стояли ростральные колонны. Бешено взвивались на дыбы кони Аничкова моста. Величественно и уверенно рассекал город Невский проспект.
Старинов вечером сел на поезд и уже на следующий день докладывал московскому руководству о своем возвращении.
Илью Григорьевича поместили в гостиницу, сказали, что вызовут. Через три дня он был принят Маршалом Советского Союза К. Е. Ворошиловым. Последний, выслушав рассказ об Испании, поблагодарил за высокое понимание воинского долга.
- Вы достойны высокой награды,- сказал маршал. - Я считаю, что вы заслуживаете и повышения в звании. Надо дать вам соответствующую большую работу по специальности.
Выйдя из-за стола, Ворошилов пожал Илье Григорьевичу руку:
- Ждите назначения, товарищ Старинов!
Прием у народного комиссара обороны на первых порах успокоил и ободрил Илью Григорьевича. Время шло. Но Старинова никто и никуда не вызывал и никакой "большой работы" не предлагал. [ ]
Наконец Илья Григорьевич получил вызов. Но не к наркому обороны. Его вызывали в НКВД. Объяснили, что в качестве свидетеля. Сказали, что от него требуется дать чистосердечные показания.
У Старинова спрашивали, где он служил, насколько был близок с тем или иным человеком, часто ли встречался с М. П. Железняковым и А. И. Бааром.
Отвечал Илья Григорьевич честно. Названных людей он знал. Задания их выполнял. Как же иначе? Это были приказы прямых начальников. Его спросили:
- Для чего вы закладывали тайные партизанские базы в тридцати-ста километрах от границы? Для чего готовили вдали от границы так называемые партизанские отряды?
Старинов понял, куда клонит следователь. Ответь он сбивчиво, уклончиво, и сразу из "свидетеля" мог превратиться в обвиняемого.
Илья Григорьевич уже знал, что подготовленных, в том числе и им лично, партизан обвиняют в двух вещах: "в неверии в мощь социалистического государства" и "в подготовке к враждебной деятельности в тылу советских армий".
- Базы действительно закладывались и в ста километрах от границы. Но ведь укрепленные районы строились тоже в ста и более километрах, а стоят они сотни миллионов или миллиарды рублей!
- Укрепрайоны вы оставьте! Они ни при чем.
- Как ни при чем? Если затрачиваются такие средства на строительство, стало быть, допускается выход против ника на эти рубежи. А раз так, логично готовить и все необходимое для развертывания партизанской борьбы между границей и укрепрайонами. Я готовил партизан для борьбы с врагом. Мероприятия, о которых идет речь, проводились в интересах защиты Родины.
После "беседы" в НКВД Старинов понял, что все заблаговременно подготовленные на случай войны базы и партизанские отряды ликвидированы, кадры партизан уничтожены, а отряды распущены, и всякого, кто имел отношение к этому делу, рассматривают как врага народа или пособника врагов народа. [ ]
Старинов видел только один выход - обратиться к наркому обороны, рассказать о своих сомнениях, просить защиты от необоснованных обвинений.
Ворошилов принял его. Но на этот раз он держался сурово и замкнуто.
- В чем дело? О чем вы хотели сообщить?
Волнуясь и сбиваясь, он рассказал маршалу о своих переживаниях.
- Товарищ народный комиссар, ведь мы выполняли задание Центрального Комитета по подготовке к партизанской борьбе, а склады оружия готовились по вашему указанию.
Нарком обороны смутился. Потом, помешкав, взял телефонную трубку:
- Здравствуйте, Николай Иванович... Да вот... У меня сидит недавно прибывший из Испании некий Старинов. Его допрашивали о выполнении заданий Якира и Берзина по подготовке баз и закладке для них оружия. Конечно, он выполнял задания врагов народа. Но он был маленьким человеком, мог и не знать сути дела. Он отличился в Испании и в значительной мере искупил свою вину. Оставьте его в покое. Сами примем соответствующие меры.
Буквально на третий день после посещения К. Е. Ворошилова Старинова вызвал начальник военных сообщений Красной Армии комбриг А. Е. Крюков.
Комбриг принял Илью Григорьевича и предложил ему должность начальника военных сообщений округа.
На минуту И. Г. Старинов онемел. Наконец речь вернулась к нему:
- Товарищ комбриг! Какой же из меня начальник военных сообщений округа?! Я командир железнодорожных войск, подрывник, готовил партизан, а в органы военных сообщений после академии попал не по своей воле. Не по силам мне работа, которую вы предлагаете.
- Это не ответ, товарищ военинженер третьего ранга! Вот я всего полгода назад командовал железнодорожным полком, а теперь - начальник военных сообщений всей Красной Армии. И ничего, справляюсь! Кадров не хватает, и мы обязаны выдвигать на руководящую работу молодых [ ] командиров. Хорошо. Раз так упрямитесь, не станем говорить об округе. Самое меньшее, что мы можем вам предложить, это должность начальника Центрального научно-испытательного полигона. Устраивает? Но учтите - полигон вдали от больших городов, в лесах.
Подумав, Илья Григорьевич согласился стать начальником полигона.
| Главная страница | Партизаны |
При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!
Copyright © 2003-2009