…Бои шли на подступах к Харькову. Артиллерийская канонада уже доносилась и сюда, в кабинет Главного кон­структора. Завод опустел, уехали люди, вывезено оборудо­вание.

Многие рабочие, инженеры, техники ушли на фронт. Не хватало людей, на­чались перебои с поставками металла, материалов. А танки надо было выпускать во что бы то ни стало. С первых дней войны завод, несмотря на все трудности, регулярно отправ­лял фронту боевые машины.

Уже в июле начались налеты фашистской авиации. На заводском дворе вырыли укрытия, в цехах и отделах сфор­мировали противопожарные дружины, которые во время налетов дежурили на крышах. Всех обязали ходить на работу с противогазами, после смены вели на стадион, где на футбольном поле демонстрировали приемы тушения за­жигалок. Приезжали нарком В. А. Малышев и замнаркома А. А. Горегляд. Они требовали увеличить выпуск тан­ков. Обстановка диктовала свой ритм.

Авралили в цехах. Опустив маскировочные шторы, да­леко за полночь работали конструкторы. Морозов, и раньше не терпевший небрежности, стал еще жестче в требованиях и к себе, и к подчиненным.

Любой ценой, но танки должны выходить,— гово­рил он на собрании коллектива.— Это зависит, прежде всего, от каждого из нас. Пусть каждый спросит себя: «Чем я помог заводу выпускать больше машин?..» Это были не просто слова. За ними стоял пример само­го Главного конструктора, работавшегостолько,сколько требовало дело. С фронта на завод прибывали танки для ремонта. Были среди них и старые знакомыеи «тридцатьчетверки», которые особенно интересовали Морозова.

Каждый день видели его худощавую фигуру на специаль­но отведенном для ремонта участке. Словно врач на вызов, спешил он туда, чтобы своими глазами увидеть «пациен­тов», их раны, поговорить с сопровождавшими машины тан­кистами, лично от них узнать, как показал себя танк в боях и при каких обстоятельствах выведен из строя. Беседы с танкистами и рабочими давали Главному конструктору цен­ный материал, помогали совершенствовать машину, подска­зывали новые конструкторские идеи, а в сентябре 1941 года пришла радостная весть: за образ­цовое выполнение заданий правительства по созданию танка Т-34 и выпуску боевых машин для действующей армии большая группа работников завода награждена орденами и медалями Союза ССР. Были среди них и конструкторы А. А. Морозов, Я. И. Баран, П. П. Васильев, Н. А. Кучерен­ко, В. Г. Матюхин, М. И. Таршинов, А. А. Малоштанов...

…15 сентября поступил приказ об эвакуации завода. И сразу возникли десятки вопросов. Как провести эвакуа­цию, чтобы завод и здесь мог работать до последнего дня, и там, на Урале, сразу начать выпуск танков? Кого отправлять в первую очередь, кто нужен будет здесь до са­мого конца? Как снять со своих мест и погрузить на платформы сотни станков и машин?

Как не хотела идти дальше свинарника в заводском подсоб­ном хозяйстве. Выйдет из цеха, пройдет всю территорию завода и за проходной, у злополучного свинарника, останавливается как вкопанная.

У первых машин то и дело ломались зубья шестерен, летели картеры, плавились подшипники, и вслед за уходящими в очередной испытательный пробег танками тянулась кавалькада грузовиков с запасными частями, бригадами ремонтников. Немало синяков и шишек набили конструкторы, прежде чем пришли и знания, и опыт.

Еще не окунувшись в заботы завтрашнего дня, Александр Александрович как опытный инженер понимал, на­сколько трудная предстоит работа. Развернуть массовое производство — задача непростая даже для завода, где машина рождалась этап за этапом. А теперь решать ее придется на предприятии, никогда ранее не выпускавшем ни­чего подобного, в условиях войны. Перестройка производства, технологии, перестройка всего завода...

Будет нелегко. Но армия должна получать танков столько, сколько надо для полного разгрома врага. В этом сейчас и долг, и смысл всей жизни. «Едем, чтобы на фронте стало легче — вот о чем надо думать, вот она — задача задач...»

...Середина октября выдалась на Урале холодной, по-настоящему зимней.

Незадолго до отъезда на Урал в их дом попала бомба. Обрушившаяся стена обнажила одну из комнат, и Александр Александрович ночевал во второй, дверь из которой откры­валась теперь прямо на улицу. Было сыро и холодно, но, наработавшись за день, он падал на диван и, набросив на себя все теплые вещи, что были в доме, мгновенно засы­пал, не слыша ни воя сирен, ни бомбежек.

Наскоро поужинав, Александр Александрович собираться на завод. Представившись начальству, отпра­вился по цехам.

Несмотря на поздний час и трескучий мороз, у эстака­ды шла разгрузка очередного эшелона. Вручную снимали с платформ станки, втаскивали их в цехи. У дымившихся костров рабочие грели озябшие руки. Пулеметными очере­дями заливались молотки, выдалбливая места под фунда­менты. Разрывали полумрак сполохи электросварки...

Местный завод был детищем первых пятилеток. Почти на километр протянулся многопролетный главный корпус, есть где развернуться танковому производству. Вполне современными выглядели и другие цехи: мартеновский, ли­тейный, инструментальный. Но в целом впечатление скла­дывалось не такое уж и радужное. Не хватает людей, мало оборудования — крупных строгальных станков для об­работки под сварку массивных броневых плит, мощных ка­русельных, фрезерных, сверлильных, шлифовальных станков.

Словом, с механической обработкой деталей дело пока обстояло неважно. С литьем как будто полегче. Но и здесь имеющееся оборудование не было рассчитано на крупно­габаритные танковые детали.

Беспокоило и то, как поведут себя местные мартены, никогда еще не варившие броневую сталь. И главный вопрос: как восполнить нехватку квалифицированных кадров?

Было ясно, что многое из того, что было создано, отработано и не вызывало никаких проб­лем в Харькове, теперь придется решать заново.

Выслушав всех, Александр Александрович сказал:

— Нас прислали сюда с определенным и четким заданием: обеспечить фронт танками. Как можно быстрее и как можно в большем количестве. Сейчас технологи занимаются распределением узлов и деталей по цехам, установкой оборудования. Наша задача — помочь им пустить завод, помочь всем, что в наших силах. Посмотрите внимательно, критически, что можно упростить, изменить, подогнать под имеющееся оборудование. Одним словом, завод как можно быстрее должен начать выпускать танки.

Впереди много работы: будем совершенствовать машину,повышать ее боеспособность. Но это — в будущем. А пока главное — начать производство.

Всю долгую одиннадцатичасовую смену конструкторы проводили в цехах, приходя в КБ лишь на короткое время: набросать эскиз, сделать чертеж и снова в цех, где их ждали технологи, мастера, рабочие. Там они помогали воплощать чертежи в металл, проявляя и мастерство, и смекалку

Всей этой многосложной работой, проводившейся в ли- тейном и в кузнечном, в механических цехах и в прес­совом, в цехе метизов и на сборке, руководил Главный кон­структор. Его слово было последним. На нем лежала вся ответственность за каждое принятое решение.

В один из дней радио принесло тяжелую весть: наши войска оставили Харьков. Морозов услышал сооб­щение, собираясь на работу. Жена, мать и сестра тихо плакали, а он бессилен был даже утешить их.

Молча ушел на завод. Все уже знали о случившемся, но говорить об этом никому не хотелось. Да и что скажешь? Только работа могла отвлечь от тяжких дум, притупить боль. И они работали зло, одержимо.

— Внесенные в конструкцию машины изменения про­диктованы двумя обстоятельствами: спецификой местного завода и нарушением связей с за водами-поставщиками.

Мы разработали литое колесо вместо катаного, ввели мелкозвенчатую литую гусеницу и заменили ведущие колеса на цевочное зацепление, упростили конструкцию башен­ных смотровых приборов... Вот чертежи, технические усло­вия...

Среди множества вопросов, которыми приходилось в те дни заниматься Главному конструктору,— организацион­ных и творческих, срочных и экстренных, был один, серьез­но угрожавший производству.

На заводских маломощных формовочных столах заформовать махину башни танка было просто невозможно. К тому же вдруг выяснилось, что вагон, в котором везли чертежи, из-за каких-то неполадок был отцеплен в пути и пока еще не прибыл.

Кто-то предложил делать башню сварной, как когда-то прежде, однако Александр Александрович об этом и слушать не хотел: мало того, что это шаг назад — сварная башня уступает по прочности литой, но и на производстве это отразится отрицательно. Ведь потребуется дополнительно большое количество квалифицированных сварщиков, а где их взять? Нет-нет, об этом и речи быть не может. Надо искать другой выход.

Главный металлург завода Павлин Петрович Маляров предложил изготавливать форму для башни по частям. Временно, разумеется, пока не появится соответствующее обо­рудование.

Башня, конечно, получалась не столь совершенной фор­мы. В свое время конструкторам пришлось немало потру­диться над ее решением. Но это был подходящий вариант.

Морозов пригласил к себе ведущего конструктора по башне Марка Набутовского. По имеющимся у обоих запи­сям принялись восстанавливать основные габариты слож­ного узла. Двое суток не покидали КБ. Размеры башни (а их несколько сот) были восстановлены, а затем перера­ботаны с учетом условий местного литейного производства, Чертежи поступили в цех. К тому времени, когда вагон с документацией нашелся, уже полным ходом шло изготовление моделей для будущих отливок.

И не будет повода сетовать — нет станков, нет механической обработки, не на чем делать танки... На заводе великолепные кузнецы, свар­щики, литейщики. Они давали изделия, которые не надо было обрабатывать на станках. Надо опереться на загото­вительную базу уральского завода, пересмотреть конструкцию танка, соединить высокую культуру механических цехов танкостроительного завода с высокой культурой за­готовительных цехов уральского завода...

«Опереться на заготовительную базу уральского завода, пересмотреть конструкцию танка, соединить высокую куль­туру механических цехов танкостроительного завода с высокой культурой заготовительных цехов уральского за­вода...»

Ведь еще рабо­тая над созданием нового танка, они, первые в мировом танкостроении, стали максимально использовать литыедетали — литая башня, литые кронштейны, ленивцы... Надежность машины возросла, а трудоемкость ее изготовления снизилась.

Тогда это было новинкой, далеко не всеми понятой и признанной, сегодня — необходимость, единственно воз­можный путь. Вот как дело повернулось!

Прав, тысячу раз прав нарком. Как же не воспользо­ваться прекрасной базой заготовительных цехов местного завода? Именно в этом ключ и к разрешению многих воп­росов в организации производства, и в работе по дальнейшему совершенствованию танка Т-34.

В течение нескольких недель жили они на казармен­ном положении, не выходя за проходную. Главный почти не спал, питался, как все, в заводской столовой с ее традиционными в те дни затирухой из муки или гороховым супом, до черных мух в глазах простаивал у чертежной доски, ходил в цехи, решал десятки вопросов, умудряясь при этом держать в поле зрения работу каждого конструктора.

В пополнявшихся оборудованием цехах были изготов­лены первые детали и узлы, часть заготовок прибыла из Харькова. Все это направлялось на сборку, где мускуль­ной силой людей преодолевалось несовершенство еще только формирующегося конвейера.

15 декабря 1941 года, через два месяца после эвакуации харьковского завода, первые двадцать пять танков ураль­ского производства были отправлены на фронт. Эта скром­ная цифра значила очень многое: Уральский танковый завод начал работать и давать танки для Красной Армии. Теперь надо было думать о том, как увеличить их производство, увеличить по крайней мере вдвое задание мобилизацион­ного плана. Именно этого ждала от уральских танкострои­телей Родина...

При перепечатывании материалов сайта активная ссылка на сайт обязательна!

Copyright © 2003-2009